Silence - [38]

Взяв с собой теплые вещи, кое-что из еды, пару недочитанных книг и учебники на понедельник, я вышла из дома тридцать первого октября в 23:00 ровно. Меня не видел никто, кроме пьяной в хлам Глэдис, и никто не знал, куда я направляюсь.

Глава 18.

Вернее было бы сказать не “Дакоту Галлахер нашли”, а “Дакота Галлахер нашлась”. Она просто шагала по улицам Маунтин Сайлэнс в направлении школы, где её и перехватили. Сейчас передо мной стояла шестнадцатилетняя девчонка с весьма миловидным личиком, выкрашенными в темно-розовый цвет и с отросшими черными корнями волосами длинной до плеч. Темные глаза подведены черным карандашом, в ушах блестит мириада разномастных гвоздиков, из-за шиворота свисают белоснежные наушники-капельки, за плечами явно тяжелый рюкзак, слегка кренящий назад тонкую фигурку подростка. Когда эта девочка сформируется в полноценную девушку, она будет весьма красива. Жаль, что того же никто никогда уже не сможет сказать о Челси Динклэйдж, Эйприл Монаган, Пэрис Оуэн-Грин и Зери Гвале. Эти четыре юные девочки навсегда останутся призрачными образами никогда не ставшими взрослыми девушками.

Мы находились в кабинете директора школы, любезно оставившего нас с Шериданом наедине с Дакотой. Нам хватило пяти минут, чтобы понять, что именно произошло: девочка оказалась из умных, отпираться или что-то утаивать не собиралась, так как на данном этапе уже была достаточно запутана в происходящем. В итоге она выложила всё как есть: на вечеринке в честь Хэллоуина, устроенной в особняке Оуэн-Гринов, она не присутствовала, вместо этого решив провести выходные вне дома, который тем вечером оккупировала пьяная подружка её отца. Из минусов такого плана было два важных пункта: 1) она никого не предупредила о своём решении, посчитав, что никто её исчезновения и так не заметит; 2) она взломала замок одного из туристических охотничьих домиков, построенным местным муниципалитетом вдоль той самой реки, вниз по течению которой в злосчастную хэллоуинскую ночь погибли её одноклассницы.

Заняв место директора школы, я сверлила взглядом Дакоту Галлахер, вцепившуюся в меня широко распахнутыми глазами. С того момента, как она узнала о том, что я являюсь агентом ФБР, эти красивые черные глаза ни разу не моргнули. За окном продолжали сгущаться темные тучи, из-за чего холодный свет, включенный директором в конце кабинета перед уходом, казалось, становился всё гуще.

– Челси Динклэйдж и Эйприл Монаган серьёзно погибли? – ошарашенно переспросила девочка, явно не верящая в подобную возможность.

– А еще Пэрис Оуэн-Грин и Зери Гвала, но, раз ты переспросила только о Челси и Эйприл, значит с Пэрис и Зери ты не дружила, – полувопросом, полуфактом произнес Шеридан. Скрестив руки на груди, он сидел на краю стола, во главе которого в этот момент восседала я, сложив предплечья перед собой и упершись на них.

– Я ни с кем из них не дружила… – девочка запнулась. – С Эйприл бывало общалась… У нас с Челси были соседние шкафчики… – она непроизвольно гулко сглотнула. – Меня теперь накажут?.. За то, что меня разыскивали всё это время.

Да, аквалангистов мы, выходит, зря напрягли…

Или не зря?.. Теперь у нас есть почти стопроцентная уверенность в том, что в момент попадания в реку за рулём никого не было – тела возможного водителя так и не нашли.

Я только набрала воздух в легкие, чтобы выдать девчонке что-то вроде: “Нельзя уходить из дома, не предупредив взрослых” или “Ну за взломанный замок в охотничьем домике тебя точно никто по головке не погладит”, – как вдруг дверь слева от Дакоты распахнулась и в ту же секунду в кабинет влетела громадная мужская фигура. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что душащий девочку в объятиях мужчина является её отцом. От происходящего девчонка впала в ещё больший шок, явно не зная, то ли ей взаимно обнимать отца, то ли отпрыгнуть в сторону от страха.

Буквально вжимая девочку в свою грудную клетку, Роджер Галлахер, зарывшись лицом в черные корни её розовых волос, что-то яростно шептал. Я смогла отчетливо разобрать лишь два предложения из десятка: “Прости меня, прости меня, прости…” и “Я больше никогда не буду пить, никогда не буду пить…”. В общем он шептал слишком нечленноразборчиво, чтобы можно было наверняка сказать, что именно в этот момент отец еще обещает своей дочери и чего просит у нее, но я и не хотела этого разбирать. Наоборот, я хотела отвести взгляд в сторону, поэтому направила его в окно, чтобы оценить степень густоты бегущих с севера туч, но вдруг мой взгляд зацепился за лицо Шеридана. Продолжая сидеть на краю стола со скрещенными на груди руками, он внимательно наблюдал за отцом и дочерью.

На секунд пять остановившись на хмурящимся профиле Шеридана, я всё же перебросила свой взгляд в окно, но уже не думала о тучах. Я думала о том, как в свои тридцать восемь этот мужчина, Гордон Шеридан, умудрился сохраниться на тридцать два, в то время как высокий и стройный отец Дакоты, Роджер Галлахер, не смотря на свой образ жизни выглядел ровно на свои сорок два – ни на день старше. Может быть дело в этом городе? Маунтин Сайлэнс консервирует