Сила соблазна - [28]

— Значит, тайные любовники… самая интересная тема для читателей, — откликнулся Оуэнс с другого конца комнаты. А потом подмигнул… подмигнул!.. Аннабел, которая кокетливо захлопала ресницами.

Тошнотворное зрелище. Воистину. В конце концов, это деловое совещание!

— Прошу учесть, — резко бросил Найтли, — что именно лорд Марсден возглавляет парламентское расследование скандала в «Лондон таймс». Я не желаю, чтобы он обратил внимание на «Уикли».

— Однако в обществе ни о чем другом не говорят, — страстно возразила Джулиана. — У меня такое чувство, что вот-вот разразится скандал.

— Мне это безразлично, — отрезал он. И ему действительно все равно, тем более если издательство закроют. Кроме того, леди Лидия, как выяснилось, особенно ненавидит газетчиков, и вряд ли его делу поможет то обстоятельство, что его собственная газета напечатает о ней грязную сплетню.

— Не поверите, на что я пошла, чтобы раздобыть эту информацию, — вскинулась Джулиана.

Найтли только плечами пожал.

— Знать ничего не хочу, — отрезал он. — Когда ваш муж все узнает и в ярости ворвется в мой кабинет, хотелось бы честно ответить, что мне ничего не известно.

— Прекрасно. Возможно, мне следует только упомянуть об этом, — не сдавалась Джулиана, как и подобало настоящему газетчику.

— Никаких упоминаний о Марсденах в этой газете, — сурово объявил Найтли. Джулиана потрясенно охнула. Остальные неловко молчали. Он только что нарушил один из основных принципов газеты. «Все и вся годится в употребление».

Ну и черт с ними!

Однако выражение лица Аннабел тронуло его сердце. Досада и осознание предательства… трудно иначе описать то, что читалось в ее больших голубых глазах. Но он не желал об этом думать. Он принял решение, и теперь оставалось только его выполнить.

Кроме того, у нее есть Оуэнс с его подмигиваниями и улыбками, романтическими вздохами и тошнотворно нежными взглядами, которыми они, кстати сказать, обменивались.

— Прошу вас, мисс Свифт. Если уж разговор зашел о таинственных любовниках, можете сказать, есть ли добавления к вашей колонке? — сухо осведомился Найтли.

Черт побери, он сказал «таинственные любовники»? Да он слабеет прямо на глазах! Но это только в присутствии Аннабел. В остальных случаях его слабым не назовешь! Какого дьявола с ним творится?!

— Как видите, письма продолжают поступать, — начала она, показывая на лежавшую перед ней очередную толстую стопку.

Письма с дурацкими советами, от таких, как его приятели Драммонд и Гейдж. Письма, полные опасных предложений: сделать вырез пониже, чтобы, постоянно отвлекать его… и дьяволу одному известно, что еще. Он ничего не хотел слышать.

— Я видел цифры продаж, не говоря уже о шумихе вокруг вашей колонки, — изрек он. На Аннабел красовалось очередное платье с низким вырезом, и потребовалась вся его недюжинная сила воли, чтобы поднять взгляд на несколько дюймов выше. — Это означает, что дела идут неплохо, и ваша задача — тянуть как можно дольше. Чтобы интерес читателей не пропал.

Даже если это его убьет. Даже если он каждую минуту подвергается медленной мучительной пытке.

Но он выдержит, особенно если это замедлит расцветающий роман между ней и Оуэнсом. А возможно, Марсденом, что его совершенно не волновало. Ни в малейшей степени.

Но сколько раз он ни повторял бы это себе, мысль крепко засела в голове.

— Да, мистер Найтли, — тихо согласилась Аннабел.

Не в силах сдержаться, он бросил последний взгляд на ее лиф и роскошные белоснежные холмики, возвышавшиеся над вырезом. Во рту мигом пересохло. Где ее чертова шаль? Сейчас бы она действительно понадобилась!

Этот час был самым счастливым за всю неделю.

Аннабел подперла щеку ладонью и наслаждалась сознанием того, что находится в одной комнате с Найтли. И друзьями. И даже с так называемым поклонником.

Для пущего эффекта она снова похлопала ресницами. Она даже хотела состроить ему глазки. Это так соблазнительно.

Сегодня Найтли был в ужасном настроении. Интересно, почему? Плохо, что она вообразила, будто мрачное задумчивое выражение ему идет.

Дело в газете или в чем-то ином?

И что за история с леди Марсден?

Сначала он наносит ей визит и гуляет в парке. А теперь запрещает упоминать ее имя на страницах газеты.

«Возможно, это ничего не значит», — сказала она себе. Вполне вероятно, это всего лишь стратегическое решение, связанное с бизнесом и не имевшее ничего общего с его сердцем.

И все же это означало соперничество.

Однако пока что ей ничего не оставалось делать, кроме как наслаждаться видом угрюмого Найтли. Тот бросал на своих авторов зловещие взгляды, ерошил волосы и был похож на великолепного, запертого в клетку хищника.

А ей так хотелось успокоить его, утешить, сгладить острые углы. Провести пальцами по волосам. Сжать ладонями лицо. Прильнуть к губам и поцелуями прогнать досаду…

Плохо, что она пропускает мимо ушей важную информацию. Очень плохо. Настоящая газетчица прислушивалась бы к разговору.

— Давайте уточним, — сказал Оуэнс, сведя брови. — Репортер «Лондон таймс» попался на том, что изображал врача. Теперь его бросили в Ньюгейт, и парламент затеял расследование, пытаясь обнаружить… что?

— Что именно в преступлении репортера спровоцировало такое громкое расследование? — недоумевала Элайза.