Сила слова (сборник) - [5]
Мы вообще получились каким-то странным поколением. Когда мы были молодыми, то молодёжным вожакам и лидерам мнения той эпохи было под сорок. Невзоров, Листьев, Тальков были зрелыми и состоявшимися людьми, когда их «допустили до микрофона». Мы ждали, когда и нам стукнет столько же, тогда-то и мы сможем подать голос. Но когда достигли этой желанной зрелости, она оказалась… старостью. Пришли юные и очень острые на язычок Ксюши каких-то неполных двадцати лет от роду! И вот уже их теснят ребята в наколках и с пирсингом на языке, с опытом приёма самых разных энергетических веществ, которым и того годков меньше. Они вещают с видом всё повидавших на свете усталых мудрецов, и все внимают: «О, это же сама Германика сказала!».
Ну, куда нам до них? Самому яркому представителю нашего поколения Андрею Малахову доверили вести передачу, где тётки из глубинки жалуются на раннюю беременность несуразных дочек-внучек невесть от какого духа и полную невозможность элементарного женского счастья посреди повального дебилизма и алкоголизма.
Нам так и не дали высказаться. Когда мы были молодыми, нам говорили: «Малы ещё рот разевать! Молчать надо, когда старики говорят». Тогда, в самом деле, говорили только старики, а молодым полагалось молчать и слушать, какой бы бред те не несли. Теперь нам сорок, и категория населения этого возраста вообще никуда не подпадает. Нынче могут дать слово студентам, молодым семьям, пенсионерам и ветеранам. Нас словно бы нет. Девочка семи лет может запросто сказать главе государства о недочётах его работы – и в социальных сетях, и прямо в лицо во время визита этого лица в какое-нибудь детское учреждение.
Странно, что именно на нашем поколении сместились эти возрастные диапазоны. Мы даже на танцы не успели нормально отходить, бдительная ДНД не пускала школьников на советские дискотеки даже с паспортами: «Дети, подрастите хотя бы лет до двадцати. Вам ещё в куклы играть и билеты к экзаменам писать. А то, ишь, малолетки, а уже хвостом метут по танцплощадке!». Когда мы заявились туда в двадцать лет, там отжигали новые хозяева танцпола – салаги 12–15 лет! Все уже с изрядно промытыми пивом и алкогольными коктейлями мозгами, а потому очень деловые и смелые, как на Руси обычно бывает. Нам было неинтересно делить с ними пространство, точно так же, как им – с нами.
Не знаю, был ли какой закон в Советской Конституции по поводу ограничений возраста Генерального секретаря ЦК КПСС, но представить на его месте молодого человека было невозможно. Казалось, что они вообще никогда не были молодыми. Нет, молодыми они когда-то были, конечно, но их никто такими не помнил. Ещё казалось, что старики эти вечны, потому что они как бы не вполне обычные живые люди. До сих пор старшее поколение не приемлет, если сегодня начинают раскапывать, что у кого-то из них были, Господи помилуй, любовницы или даже, спаси и сохрани, внебрачные дети. А нынче фильмы, книги и передачи на эту тему в большом ходу – фактически других тем нет. Ну, разве так можно, про Генсека-то? Представить, как Генсек «гуляет налево» от жены – уму непостижимо! Да не мог он этого! Он только тем и занят был, что в Кремле сидел и о стране радел – не было у него других функций. Их ведь обычными мужчинами никто не считал. Об этом не принято было говорить, как не принято говорить в таком тоне о Боге… И та фанатичная слепота никуда не делась. Просто с одних объектов она переместилась на другие.
Весь двадцатый век у руля страны стояли старики. Ленину было всего ничего годков, когда умер, но чувство такое, словно почил столетний старик, очень долго живший и слишком много горя переживший за счастье народное. Его так представляли октябрятам: дедушка Ленин. Который хоть и умер, но «дело его живёт». В Перестройку какие-то остряки к этому лозунгу пришпандорили продолжение: «Лучше бы было наоборот».
Сталин словно бы вообще никогда молодым не был. Ельцин уж на что молод был на фоне своих предшественников, но под конец президентского срока так сдал, словно не десять лет у власти просидел, а все тридцать-сорок. Словно не смог нарушить эту вековую традицию: страну должен возглавлять очень пожилой и тяжело больной человек.
Итак, была весна. Точнее, она только-только начиналась… Не помню, какого числа умер Черненко, но можно в Википедии посмотреть. Мы хорошо знали даты рождения и смерти Ленина. До сих пор хоть посреди ночи разбуди и спроси, а каждый безошибочно отрапортует: родился 22 апреля 1870-го, а умер 21 января в 1924-ом году! Это – в крови. Это из детства, где чуть ли не с яслей проводили всяческие ленинские утренники или дни памяти. У одного мальчика из нашего класса день рождения приходился на 21-ое января, на него несколько косо смотрели, мол, чего это тебя угораздило в такой день родиться? Ленин, понимаешь ли, умер, а ты родился, да? Он был единственным из класса, чей день рождения… не праздновали. Нет, дома праздновали, конечно, но чтобы в школе какую-то вечеринку устроить – ни-ни! Не положено, день Всесоюзного траура как-никак. Отмечали у него дома тихо и скромно. «Как Ленин в подполье», шутили его смелые родители.
Инженер Иван Ильич сошёл с ума словно бы на пустом месте, узнав о себе то, что и так давно всему миру известно. Природа сумасшествия такова, что чаще всего кажется, будто это внешние силы доводят до безумия. Хотя никто так не сводит человека с ума, как он сам.
«Порою нужен сбой в системе, и шаг на ощупь в темноте. А иногда – побыть не с теми, чтоб, наконец, понять, кто – те.» Источник: Антонина Тодорова «Пусть было так»Книга издается в авторской редакции.
Существует несколько тысяч самых разных фобий. Чему только люди не умудрились приписать угрозу: острым предметам, тупым ножам, чёрным кошкам, белым воронам, красивым женщинам, просто женщинам, вообще всему женскому, цветам и растениям. Ах, от них же аллергия! Модная нынче болезнь. У некоторых эта аллергия буквально на всё, включая самого себя. Навязчивый страх, неподдающийся объяснению, заставляет находить опасность буквально во всех стихиях: от воздуха и огня до металла и дерева.Падение одного дерева может повлечь за собой события, которые до этого мало кто додумался бы прогнозировать.
Коровой могут обругать и неуклюжего человека, и чрезмерно терпеливую женщину с большими, «воловьими» глазами. В России корова является непременным атрибутом деревни, а в городе её можно увидеть только разве в специальной цирковой программе. В то же время у некоторых народов корове посвящены целые культы, а самая большая сура Корана названа её именем. Корова даёт человеку так много, что нет смысла перечислять, но рассказы данного сборника всё-таки посвящены людям. Людям, которые в определённых жизненных ситуациях чувствуют себя так же неуютно, как корова в городе, или, как ещё говорят, столь же неловко и неустойчиво «как корова на льду».
Произведение посвящено теме забастовок на российских предприятиях в постсоветские годы. Чтобы убедить строптивых граждан в необходимости перетерпеть все те невзгоды, которых посыпались на их головы в связи с внедрением «великих реформ», какие только риторические приёмы не использовались.
Унылая обыденная жизнь рядовых граждан периодически получает некое оживление в виде предвыборной лихорадки, когда политическая агитация и пропаганда прёт, что называется, «из каждого утюга». Замордованному бытом и борьбой за выживание обывателю льстит, что он якобы участвует в управлении страной, выбирая власть, тогда как он не способен повлиять даже на свою собственную жизнь. Миром же правят те, кто вряд ли доверит выбирать себя кому бы то ни было, но люди под воздействием искусных технологий СМИ продолжают верить, что они имеют возможность «выбрать себе ту власть, которую заслуживают».
Макс фон дер Грюн — известный западногерманский писатель. В центре его романа — потерявший работу каменщик Лотар Штайнгрубер, его семья и друзья. Они борются против мошенников-предпринимателей, против обюрократившихся деятелей социал-демократической партии, разоблачают явных и тайных неонацистов. Герои испытывают острое чувство несовместимости истинно человеческих устремлений с нормами «общества потребления».
Проза Азада Авликулова привлекает прежде всего страстной приверженностью к проблематике сегодняшнего дня. Журналист районной газеты, часто выступавший с критическими материалами, назначается директором совхоза. О том, какую перестройку он ведет в хозяйстве, о борьбе с приписками и очковтирательством, о тех, кто стал помогать ему, видя в деятельности нового директора пути подъема экономики и культуры совхоза — роман «Год змеи».Не менее актуальны роман «Ночь перед закатом» и две повести, вошедшие в книгу.
Ростислав Борисович Евдокимов (1950—2011) литератор, историк, политический и общественный деятель, член ПЕН-клуба, политзаключённый (1982—1987). В книге представлены его проза, мемуары, в которых рассказывается о последних политических лагерях СССР, статьи на различные темы. Кроме того, в книге помещены работы Евдокимова по истории, которые написаны для широкого круга читателей, в т.ч. для юношества.
Молодого израильского историка Мемориальный комплекс Яд Вашем командирует в Польшу – сопровождать в качестве гида делегации чиновников, группы школьников, студентов, солдат в бывших лагерях смерти Аушвиц, Треблинка, Собибор, Майданек… Он тщательно готовил себя к этой работе. Знал, что главное для человека на его месте – не позволить ужасам прошлого вторгнуться в твою жизнь. Был уверен, что справится. Но переоценил свои силы… В этой книге Ишай Сарид бросает читателю вызов, предлагая задуматься над тем, чем мы обычно предпочитаем себя не тревожить.
Я и сам до конца не знаю, о чем эта книга. Но мне очень хочется верить, что она не про алкоголь. Тем более хочется верить, что она совсем не про общепит. Мне кажется, что эта книга про тех и для тех, кто всеми силами пытается найти свое место. Для тех, кому сейчас грустно или очень грустно было когда-то. Мне кажется, что эта книга про многих из нас.Содержит нецензурную брань.
