Сила шести - [8]

Шестая наклоняется над сумкой и достает из нее сложенную карту. Она разворачивает ее и кладет на кровать.

— Мы сейчас вот здесь, — говорит она, показывая на Траксвилль. — А здесь, — продолжает она, передвигая палец из Северной Каролины на меленькую звездочку, нарисованную красными чернилами, близко к центру Западной Вирджинии, — находится пещера могадорцев. Во всяком случае, та, о которой я знаю.

Я смотрю на то место, на которое она показывает. Даже по карте видно, насколько оно уединенное: в радиусе десяти километров нет больших дорог, в радиусе двадцати — никаких населенных пунктов.

— Откуда ты вообще знаешь об этой пещере?

— Это долгая история, — говорит она. — Оставим ее на дорогу.

Ее палец прокладывает новый маршрут: на юго-запад от Западной Вирджинии, через Теннесси до некой точки в Арканзасе около реки Миссисипи.

— А здесь что? — спрашиваю я.

Она надувает щеки и делает глубокий выдох, несомненно, о чем-то вспоминая. Когда она сосредоточена, ее лицо приобретает особенное выражение.

— Здесь был мой Ларец, — говорит она. — И кое-что из вещей, которые Катарина привезла с Лориен. Здесь мы их спрятали.

— Что значит был?

Она качает головой.

— Его уже там нет?

— Нет. Они шли по нашему следу, и была угроза, что они могут захватить Ларец. Мы не могли рисковать. С нами он больше не был в безопасности. Поэтому мы спрятали его и вещи Катарины в Арканзасе и бежали так быстро, как только могли. Рассчитывали, что сможем их опередить. — Она замолкает.

— Они вас схватили, да? — спрашиваю я, помня, что ее Чепан Катарина умерла три года назад.

Она вздыхает.

— Об этом тоже лучше рассказать по дороге.

* * *

У меня уходит всего несколько минут, чтобы побросать вещи в рюкзак, при этом я вспоминаю, что последний раз этот рюкзак паковала Сара. Прошло полторы недели, а кажется, что полтора года. Интересно, допрашивает ли ее полиция, сторонятся ли ее в школе? И в какую школу она ходит, если прежняя лежит в развалинах? Я уверен, что она выдержит, но все же ей трудно, особенно потому, что она не представляет, где я и даже цел ли я. Как бы мне хотелось с ней связаться, не ставя под угрозу нас обоих.

Сэм снова включает телевизор на старый манер — пультом — и смотрит новости, пока Шестая сделалась невидимой и пошла проверить пикап. Мы предполагаем, что мама Сэма заметила, что пикап пропал, и это значит, что полиция его ищет. Не так давно, на этой неделе, Сэм украл передний номерной знак с другого пикапа. Это может помочь добраться до места назначения.

Я заканчиваю паковаться и ставлю рюкзак у двери. Сэм улыбается, когда на экране в повторном выпуске новостей появляется его фотография. Я знаю, что ему нравится быть немножко знаменитым, пусть даже с риском оказаться в розыске. Потом они снова показывают меня, а значит, и Генри. Мне невыносимо смотреть на него, хотя рисунок и совсем не похож. Сейчас не время винить себя и переживать, но мне так его не хватает. Это из-за меня он погиб.

Через пятнадцать минут входит Шестая с белым пластиковым пакетом в руке.

Она приподнимает пакет и встряхивает его перед нами.

— Ребята, я вам кое-что принесла.

— И что же это? — спрашиваю я.

Она запускает руку в пакет и достает ножницы.

— Думаю, пора вас с Сэмом подстричь.

— Нет, нет, у меня слишком маленькая голова. Я буду выглядеть как черепаха, — возражает Сэм. Я смеюсь и пытаюсь представить его без шевелюры. У него длинная тощая шея. Так что, думаю, он прав насчет черепахи.

— Ты будешь инкогнито, — отвечает Шестая.

— А я не хочу быть инкогнито. Я переменный Икс.

— Не будь тряпкой, — говорит Шестая.

Он хмурится. Я стараюсь излучать оптимизм.

— Вот так, Сэм, — говорю я, стягивая с себя рубашку. Шестая идет за мной в ванную, на ходу распаковывая машинку. Я наклоняюсь над ванной. У нее прохладные пальцы, и у меня по спине бегут мурашки. Как бы я хотел, чтобы это Сара крепко держала меня за плечо и придавала мне новый облик. Сэм наблюдает через открытую дверь и громко вздыхает, демонстрируя недовольство.

Шестая заканчивает, я стряхиваю полотенцем приставшие волосы, потом встаю и смотрюсь в зеркало. Моя голова белее, чем лицо, но только потому, что она никогда не видела солнца. Думаю, несколько дней во Флорида Киз, где мы с Генри жили до переезда в Огайо, легко бы исправили ситуацию.

— Видишь, Джон выглядит крутым и сильным. А я буду смотреться паршиво, — скулит Сэм.

— Я и есть крутой и сильный, Сэм, — отвечаю я.

Он закатывает глаза, а Шестая очищает машинку.

— Вниз, — говорит она.

Сэм повинуется, падает на колени и опускает голову над ванной. Когда она заканчивает, Сэм встает и умоляюще смотрит на меня.

— Совсем плохо?

— Ты выглядишь отлично, приятель, — говорю я. — Как разыскиваемый преступник.

Сэм несколько раз потирает голову и, наконец, смотрит в зеркало. Он раздосадован.

— Я выгляжу как пришелец, — вскрикивает он в шутливом отвращении, потом через плечо бросает взгляд на меня. — Без обид, — добавляет он с запинкой.

Шестая собирает из ванной все волосы и спускает их в унитаз, следя, чтобы не осталось ни одной пряди. Она сворачивает шнур машинки в тугое кольцо и засовывает ее в чехол.

— Пора, — говорит она.