Сила - [98]

В ее контракте оговорено, что она получит бонус, если в этом году развертывание “Полярной звезды” по всему миру превысит пятьдесят тысяч женщин. На этот бонус можно купить частный остров.

Президент говорит:

– Ходят слухи, что они наложили лапу на химическое оружие бывшего Советского Союза.

И в сердце своем Марго отвечает: Да гори оно все.

В эти дни повсюду витает одна мысль. Вот какая: пять тысяч лет – не слишком долгий срок. Что началось, должно завершиться. Если человек свернула не туда – разве не надо ей вернуться, разве это не будет мудро? В конце концов, не в первый раз. Можем и повторить. Но теперь мы все сделаем иначе, лучше. Разметем дотла старый дом и построим новый.

Историки, обсуждая этот период, говорят о “трениях” и “глобальной нестабильности”. Постулируют “реванш прежних структур” и “косность бытовавших систем верований”. У силы свои методы. Она действует на людей – и люди действуют.

Когда сила есть? Только в миг удара. Для женщины, у которой есть пасма, все, что ни возьми, – бой.

УрбанДокс говорит: Огонь.

Марго говорит: Огонь.

Авади-Атиф говорит: Огонь.

Матерь Ева говорит: Огонь.

И разве можно отозвать молнию? Вернется ли она в длань твою?

Рокси с отцом сидят на балконе, смотрят на океан. Как бы ни сложилось, море никуда не денется, и это греет душу.

– Ну что тебе сказать, пап, – говорит Рокси. – Знатно ты накосячил, да?

Берни разглядывает свои руки – ладони, тылы. Рокси вспоминает времена, когда для нее ничего не было страшнее этих рук.

– Н-да, – говорит Берни. – Похоже на то.

С улыбкой в голосе Рокси спрашивает:

– Ну что, ты усвоил урок? В другой раз поступишь иначе?

И оба смеются. Берни запрокидывает голову к небесам, щеря пожелтевшие от никотина зубы со всеми пломбами.

– Надо бы вообще-то тебя убить, – говорит Рокси.

– Да. Вообще-то надо бы. Нельзя давать слабину, лапуль.

– Вот мне все об этом твердят. Может, я тоже усвоила урок. Протормозила, правда, нехило.

В небе над горизонтом вспышка. Розово-бурая, хотя дело близится к полуночи.

– Но есть и хорошие новости, – говорит Рокси. – Я, кажись, встретила парня.

– Н-да?

– Пока еще рано, – говорит она, – и такое творится, что все сложновато. Но да, может быть. Он мне нравится. Я нравлюсь ему. – Она смеется как прежде – гортанно ворчит. – Кто бы сомневался, ага, – я его вытащила из страны, где его хотели замочить чокнутые бабы, и у меня подземный бункер.

– Внуки-то будут? – с надеждой спрашивает Берни.

Даррелла и Терри больше нет. Рики в этом смысле ничего не светит.

Рокси пожимает плечами:

– Есть шанс. Кто-то же должен это все пережить, ну?

Тут ее осеняет. Она улыбается:

– Небось если родится дочка, сильная будет – жуть.

Они выпивают по последней и уходят.

Апокриф, исключенный из книги Евы

Обнаружен в пещере Каппадокии, ок. 1500 лет

Форма силы неизменна – она бесконечна, она сложна, она ветвится вновь и вновь. Она живая, как дерево, – и растет; она самодостаточна – и она множество. Векторы ее непредсказуемы; она подчиняется собственным законам. Взглянув на желудь, не провидишь всякую прожилку во всяком листике дубовой кроны. Чем пристальнее смотришь, тем больше многообразие. Думаешь, что все сложно, – но нет, все непременно еще сложнее. Как реки, что текут в океан, как удар молнии, сила бесстыдна и необузданна.

Человек создан не нашей волей, но тем же органическим, непостижимым, непредсказуемым, неуправляемым ходом вещей, что в урочный час понуждает листву распускаться, прутики – выбиваться из почек, а корни – разрастаться сумбурной путаницей.

Друг на друга не похожи даже камни.

У всего своя форма – и нет иной.

Всякое самонаречение есть ложь.

Грезы наши правдивее нашей яви.

Нил/Наоми Переписка

Дорогой Нил!

Итак! Первым делом должна сказать, что мне понравилась твоя престидижитаторка Матерь Ева! Кое-что я видела в “Подпольном цирке” и осталась под большим впечатлением – одна женщина заставила меня махать рукой всему залу, и даже Селим потом не верил, что я махала не сама. Пожалуй, это объясняет многое в древних писаниях. И я понимаю, как ты работал с Тунде, – наверняка нечто похожее случалось с тысячами мужчин во многих поколениях. Работы приписывались другим авторам, анонимные труды считались женскими по умолчанию, мужчины помогали женам, сестрам или матерям и не получали никакого признания, – и плюс, конечно, простое воровство.

У меня есть вопросы. Солдаты-мужчины в начале книги. Я понимаю, ты скажешь, что на древних раскопках находили статуи мужчин-воинов. Но для меня, пожалуй, в том и загвоздка. Мы уверены, что это не были отдельные цивилизации? Один-двое на миллионы? В школе нам рассказывали, что женщины заставляли мужчин драться ради увеселения, – я думаю, это и вообразят многие твои читатели в сценах, где мужчины воюют в Индии или Саудовской Аравии. Или эти вздорные мужчины, которые пытаются развязать войну! Или мужские банды, которые держат женщин под замком ради секса… кое у кого из нас бывают такие сексуальные фантазии! (Могу ли я признаться, должна ли я признаться, что, думая об этом, я… ой, нет, не могу.) Но не только во мне дело, милый мой. Боюсь, целый батальон мужчин в военных гимнастерках или полицейской форме наведет читателей на мысли о фетишах!