Сила Единства - [82]

Я на самом деле фыркаю от удивления. «Девятый, что?»

«И также в Нью-Йорке, когда я убил наш подход скрытности, хлопая в ладоши этими глупыми перчатками. Прости тоже».

«Хорошо», — говорю я, поднимая руки. «Что ты делаешь?»

«Почти все время, я говорил что-то, что вас злило или чуть ли не убило. Прошу прощения за все это».

«Ладно, смотри, если ты переживаешь за все это, потому что считаешь, что мы можем там умереть, это не обязательно».

«О, это не для меня», — говорит Девятый, закрывая глаза со мной. «Я определенно переживу это дерьмо. У тебя, с другой стороны, есть все, что тебе нужно — ты просто будешь атаковать, пока не сгоришь. Не заботясь о том, что с тобой происходит». Я начинаю протестовать, но Девятый удерживает мою руку. «Нет, это круто. Остальные могут не понять этого, но я знаю. Оставь все дерьмо на поле. Ты делаете то, что нужно, чувак. Но я не хочу, чтобы ты умирал, пока я все еще держу все это дерьмо на своей совести».

«Хорошо, Девятый», — отвечаю я, качая головой. «Ты прощен.»

«И также, — продолжает он, — ты должны знать, что я предпочел бы, если бы ты вышел из этого живой вместе со мной. Ты мой брат. И, мм…это было бы идеально».

Прежде чем я успеваю остановить его, Девятый заключает меня в объятии медведя. Это длится недолго, и заканчивается тем, что он сильно стучит по моей спине, и я кашляю.

«Ты всегда был лучшим напарником, которого только можно просить парень», — говорит он.

«Иди к черту, Девятый», — отвечаю я.

Он улыбается мне. «Увидимся, Джонни».

Девять оставляет меня в одиночестве на смотровой площадке. Я зацепляю кинжал Ворона через один из петель ремня. Мы приближаемся к Западной Вирджинии. Я должен идти и приготовиться. Вместо этого я задерживаюсь здесь, думая о том, что он сказал. Он прав? Разве я не хочу это преодолеть? Я пытаюсь представить после — мир, где мы победили Сетракуса Ра, и я все еще жив. Раньше я жил мечтал о том, что это то, ради чего я жил.

Теперь я не могу представить этого.

Во мне нет страха. Страх, я думаю, полностью замер в ожидании. Волнение, что все не получится так, как вы планировали, что будет больно; боязнь горя, которое может быть — все, уходит, когда вы просто принимаете окончательность.

Это не так плохо, знание, что будущего нет. Это освобождает.

По пути вниз со смотровой площадки я врезаюсь в Марину. Она стоит на лестнице, скрестив руки, глядя на наших друзей, когда они знакомятся с военным кораблем. Я точно знаю, на что она смотрит.

Пятый. Его плечи сгорбились, когда он сидит за одной из консолей для оружия, проводя диагностику, в то время как Сэм и Малькольм смотрят. Он должно быть чувствует, что она смотрит на него, но он предпочитает терпеть, а не признать это. Когда я приближаюсь, я замечаю, что воздух вокруг Марины немного прохладнее

Марина смотрит на меня, и уголки ее губ опускаются вниз, она хмурится.

«Я уже знаю, что ты собираешься сказать», — говорю я ей. «Мы не можем ему доверять. Он опасен. Я согласен со всем этим».

«И я уже знаю, что ты скажешь мне», — отвечает она, подражая моему тону. «Он — необходимое зло. Враг моего врага — мой друг. Отчаянные времена требуют отчаянных мер.»

«Скажи мне, что я не использую слишком много клише». Она хмурится. Я потираю руки, чтобы согреть их. «Он спас наши жизни в Ручье Терпения, Марина. Он спас мне жизнь».

«Да, я слышал об этом…спектакле», — отвечает она, в ее голосе отвращение. «Сэм рассказал мне, как он наслаждался тем, что делал, как он мог просто убить Фири Дун-Ра, но вместо этого неоднократно отрубал ее щупальца. Если мы позволили себе стать такими безжалостными и жестокими, действительно ли мы победим?»

Я думаю о том, сколько Могов я убил во время нападения на этот военный корабль. И потом я помню, как Пятый смотрели на меня, когда я впервые поговорил с ним в Ручье Терпения. Как он сказал мне, что я похож на него сейчас.

Тень должно быть прошла по моему лицу, потому что Марина сжимает мою руку.

"Прости. Я не хочу читать лекции», — говорит она. «Я просто хочу, чтобы мы помнили, где находится Пятый, что убийство общего врага не делает его союзником. Использование его в качестве оружия не означает, что он охотно спасает жизни».

«Обычно я согласен с тобой. Но не сегодня».

Марина медленно кивает, смирившись с тем, что она будет сражаться вместе с Пятым. «А как насчет после, Джон? Он заплатит за то, что он сделал?»

Это слово снова. «После». Я отвожу взгляд от Марины.

«После это будет твое дело», — говорю я ей.

Она начинает задавать мне еще один вопрос, но я уже продолжаю спускаться вниз. Адам ловит мой взгляд, когда я шагаю по мостику.

«Мы почти там», — говорит он. «Я не хочу приближать нас слишком близко, если у них дежурят разведчики».

«Хорошо», — отвечаю я, и смотрю на Эллу. Она сидит на одной из заброшенных станций, массируя виски. «Ты смогла создать эту карту?»

Она кивает. «Я просмотрела ее. Малькольм помог с оценкой масштаба». Снимаю воображаемую шляпу перед подсказками отца Сэма.

«Мы садимся сейчас», — говорит Адам.

Широкая часть окна мостика от пола до потолка становится непрозрачной, а через секунду на экране появляется трехмерная карта горы Могадорской горной базы. Это не совсем точное качество, учитывая, что Элла и Малькольм произвели его вручную и из памяти. Но это точно. Эти воспоминания были взяты от меня, от Девятого, от Шестой и Сэма и от Адама. Мы все были в горной базе; мы все носили видения его интерьера, хотя они окрашены паникой или хаосом, или пытками. Элла сидела с каждым из нас в течение нескольких минут, вытаскивала эти воспоминания и превратила их в нечто осязаемое.