Сигурд. Быстрый меч - [39]

– С того времени, как Стирбьёрн повел йомсвикингов на конунга Эйрика Шведского, здесь многое изменилось.

– Ты ходил со Стирбьёрном на Упсалу? – Я любил, когда Эстейн рассказывал о своих походах.

– Нет, иначе я вряд ли стоял бы сейчас перед тобой. Стирбьёрн был хорошим морским конунгом, быстрым в решениях и щедрым к своим воинам. Однако вождь для большой дружины он был никудышный: его слишком часто охватывал гнев, и тогда он не слушался разума. А я не тот человек, чтобы сложить свою голову из-за чьей-то горячности.

– Но ты же был здесь перед походом на Упсалу?

– Да, я пришел сюда с кораблями, что конунг Харальд Синезубый послал Стирбьёрну на подмогу. Но я отказался давать ему клятву, когда понял, каков он, и ушел с викингами на восток, в Гардарики. – Эстейн не хотел больше говорить про Стирбьёрна и сменил тему. – Тогда здесь не было позолоты, и резьба была не такая тонкая. Однако тогда йомсвикинги ходили в походы, а сейчас живут данью с вендов и пошлинами с купцов.

Йомсвикинги, сопровождавшие нас, хмыкнули. Воин в кольчуге с бляхами сказал:

– Это верно, что с Хьорунгавага29 мы не ходили в морские походы. Но тому есть причина – тогда нас осталось всего несколько сотен. Да и то, благодаря Сигвальди ярлу. Когда во время битвы на нас налетела буря и пошел град, величиной с голубиное яйцо, Сигвальди сразу распознал ворожбу, с которой не совладать, и велел уходить.

– А что, – спросил Кетиль Борода с невинным видом, – на норвежцев ярла Хакона град не падал?

– В том-то и дело, – ответил йомсвикинг, – ясно было, что это сильная ворожба, потому как градины падали только на наши корабли, а на их – ни дождинки.

– Ну, так вам надо было перебираться на корабли норвежцев, вместо того, чтобы поворачивать назад, – с невинным лицом предложил Кетиль.

Я ждал, что ответит йомсвикинг, но тот, хотя и понял насмешку, промолчал. Я еле заметно улыбнулся Эстейну. Мой двоюродный дядя был при Хьорунгаваге, когда наш конунг Харальд Синезубый послал йомсвикингов вернуть ему Норвегию. Он остался жив, хотя потерял ногу. И никого он так за это не проклинал, как Сигвальди, который увел треть их кораблей посреди битвы. Про град он, конечно, тоже упоминал, однако в волшебство не верил, потому как сам видел, как градины отскакивают от шлемов норвежцев ровно так же, как и от его собственного.

Нас проводили в палаты, где шел пир. Мы прошли мимо длинных столов, обошли очаг и приблизились к большому столу, стоявшему поперек палаты, за которым восседали вожди. В середине сидел высокий человек с заплетенной в две косы рыжей бородой. И я понял, что это и есть конунг Свейн Вилобородый. Справа от него на спинку скамьи откинулся невысокий черноволосый старик с большим животом, хитрыми глазами и в богатой одежде, напоминавший купца. Слева от конунга сидел наш ярл Паллиг, высокий, с худым жестким лицом, обрамленным седеющей бородой.

Ярл когда-то был приемным отцом конунга Свейна и, по слухам, именно он уговорил своего фостри-приемного сына восстать против своего отца Харальда Синезубого, когда тот стал слишком щедро раздавать богатства священникам Белого Христа. Свейн долго смотрел, как добро, на которое он рассчитывал, чтобы собрать большое войско и захватить земли в Англии, утекает сквозь пальцы. Но потом ярл Паллиг подбил Свейна собрать корабли и низложить конунга Харальда. Тогда, по слухам, они решили, что, едва увидев их силу, конунг отдаст власть сыну. Свейн готов был предложить отцу щедрый выбор: стать скромным служителем Белого Христа, как заведено в Миклагарде, или спокойно доживать свой век в Йомсборге с пирами и наложницами. Однако Синезубый был упорнее, чем казался, когда проводил дни напролет, бражничая, или с молодыми рабынями. Он выбрал войну и попытался силой прорваться в Йомсборг со своей невеликой дружиной. Свейн готов был уступить, но Паллиг был непреклонен. И когда корабль Харальда поравнялся с кораблем Свейна, наш ярл выпустил стрелу, попавшую Синезубому в бок. От этой раны старый конунг и помер через короткое время здесь же в Йомсборге. Свейн забрал его тело и с почестями похоронил не по старому обычаю, а по обычаям Белого Христа. Кто-то говорил, что он так поступил чтобы доказать свою сыновнюю любовь, другие поговаривали, что Свейн просто не хотел встретиться с отцом в Валхалле.

Теперь ярл Паллиг представлял нас, своих людей, конунгу Свейну:

– Эстейн Синий Змей, хёвдинг на «Серебряном жеребце» со своим кормщиком Аке Длинным. Сигурд Быстрый Меч Харальдсон, хёвдинг на «Летящем» со своим кормщиком Кетилем Бородой.

Свейн осмотрел всех нас и задал только один вопрос:

– Не молод ли Сигурд Харальдсон для того, чтобы быть хёвдингом на корабле своего отца? Разве нет у него старших братьев?

– Мой старший брат, Бьёрн, – ответил я, не ожидая позволения сказать, – остался в нашей усадьбе, что разорили свеи. Там он приглядывает за хозяйством, как завещал отец. А мой второй брат, Рагнар, был ранен в битве со свеями и сейчас, молю богов, поправляется от своих ран.

– Я помню твоих братьев, но ты не ходил с нами в поход, – сказал Свейн. – Кто же дал тебе твое прозвище?

– Он был быстр в битве со свеями у острова Ромсё, конунг, – ответил за меня Эстейн. – За короткий миг он сумел уложить четверых, и не самых последних. И наши люди захотели быть в его дружине и прозвали его Быстрым Мечом.