Сидр и Рози - [29]
Старики продолжали молчать, проглотив бесплатную выпивку и время от времени хмыкая себе под нос. Молодые, прячась в тени, жадно глазели на мужчину, на его качающиеся золотые часы, и, по мере того, как он все больше пьянел, они все чаще переглядывались, а затем стали незаметно исчезать один за другим…
Внезапно погода снаружи сорвалась в настоящий снежный буран; ночь захлебнулась ослепляющим холодом, деревня плотнее закуталась в одеяла. Когда пивная закрылась и погасли лампы, новозеландец, наконец, собрался уходить — последним. Он отказался от фонаря, объяснив, что родился тут — не так ли? — и заплатил по счету золотом. Потом он застегнулся, прокричал «доброй ночи» и пошагал в сторону воющей долины. Согретый виски и мыслями о близком теперь доме, он быстро поднимался вверх по холму, горланя песню. Нашлись потом те, кто из своих постелей слышали эту его последнюю песню, прорывавшуюся сквозь вой бури.
Когда он дошел до каменного креста, навстречу ему выступила молодежь, тесная компания с набыченными от ветра головами.
— Эй, Винсент? — окликнули они его; он остановился и прекратил петь.
Они били его по очереди, сначала свалив на колени, потом вколачивая в снег. Чтобы обезопаситься, они наносили удары и после того, как он распростерся на земле лицом вниз, но еще стонал. Потом они разрезали на нем пальто, опустошили карманы, забросили тело за изгородь и убежали. Он был без сознания от ран и выпивки; буря бесновалась над ним всю ночь. Он не шелохнулся, оставшись на том месте, где лежал, и утром его нашли замерзшим до смерти.
Конечно, прибыла полиция, но ничего не нашла. Их расспросы натыкались на пустые взгляды. Но история быстро распространилась из уст в уста, ее намеренно довели до нас, детей, она была рассказана каждому взрослому и ребенку, чтобы мы знали все детали и могли спрятать подробности. В конце концов полиция уехала, оставив преступление неразгаданным; но ни мы, ни они не забыли…
Примерно десятью годами позже в деревне умирала одна старушка, и к концу у нее начались нелады с головой. Предмет ее сдвига каким-то образом выплыл наружу: ей казалось, что ее преследуют часы. «Часы, — без конца бормотала она, — они могут найти часы. Попросите мальчиков спрятать их получше». Внезапно у ее постели появился незнакомый мужчина в темном костюме, с блокнотом в руках. И пока она металась и бормотала, он сидел рядом и молча ждал, склонив голову к ее шевелящимся губам. Он был терпелив. Безымянный, он не суетился; он тихо просидел у ее постели целый день с открытым блокнотом, с карандашом наготове, с пустыми страничками, насторожившимися, как уши.
Наконец у старушки на мгновение прояснилось в голове, и она увидела сидящего около нее незнакомца. «Кто это?» — потребовала она у снующей рядом дочери. «Все в порядке, мама», — заботливо ответила дочь. Она склонилась над постелью. «Этот джентльмен — полицейский. Он пришел вовсе не для того, чтобы причинить нам неприятности. Он просто хочет узнать о каких-то часах».
Старушка кинула на незнакомца резкий, ясный взгляд и больше не издала ни звука; она просто откинулась на подушки, сомкнула губы, закрыла глаза, сложила руки и умерла. Это был конец слабости, которая могла бы стать опасной для ее сыновей; и незнакомец в темном костюме прекрасно понял это. Он поднялся, положил блокнот в карман и на цыпочках вышел из комнаты. Ее старый, пошатнувшийся, умирающий мозг был их последним шансом. Никаких других следов давнего события больше не объявилось, и загадка никогда не была решена.
Но молодые люди, которые собрались тем зимним вечером в засаде, продолжали жить среди нас. Я часто видел их в деревне: простые, веселые, тяжело работающие, добрые — надежные главы семейств. К ним никто не относился как к париям, и они явно не жили под каким-нибудь особым напряжением. Они принадлежали деревне, и деревня заботилась о них. В любом случае, теперь они уже все мертвы.
И беды, и сумасшествие не были таким уж личным делом, хотя их старались удержать в рамках деревни. Они разыгрывались перед нашими глазами под аккомпанемент пониженных голосов. Хорошо известен был случай мисс Флинн — самоубийство в Ашкомбе одинокой, отвергнутой красавицы, чей молчаливый, страдающий, отвернувшийся от жизни образ остается со мною до сего дня.
Мисс Флинн жила на другой стороне долины, в коттедже, повернувшемся лицом к Северну, чьи ряды аккуратно покрашенных окон дружно вспыхивали пламенем на закате. Она была высокой, худой, с белой, как одуванчик, огромной копной волос — настоящей прерафаэлитской красавицей. В ее саду, на яблоне, висела маленькая ветряная арфа, которая исполняла собственные мелодии, раскачиваясь под ветром. Мы с мамой часто проходили мимо ее дома и всегда заходили к ней. Но если приближались незнакомые люди, она поступала непредсказуемо — бросалась при виде них или в подвал, или к ним в объятия. Когда мы спрашивали о ней, Мать отвечала уклончиво: «Существуют и другие, гораздо большие, грешники — бедная душа».
Мисс Флинн любила нас, мальчиков, угощала яблоками, трепала волосы длинными желтыми пальцами. Мы любили ее тоже, хотя и побаивались ее метаний, ее волос, ее арфы на дереве, ее странной манеры разговаривать. Красота ее казалась нам замечательной, другой такой женщины в нашей местности не было; ее длинное, снежно-белое, светящееся лицо казалось нам таким же прекрасным и холодным, как у ангела в церкви.
Лори Ли родился в Глостершире в 1914 году. Свою первую книгу он выпустил в 1944 году. Это был сборник стихов «Мой памятник — солнце». За ним последовало еще два поэтических сборника, радиопьеса и несколько книг автобиографического характера о его поездках по Испании, стране, которую он хорошо узнал еще в 30-е годы.Своей популярностью и как прозаик и как поэт — а у него эту грань провести очень трудно — Ли обязан удивительной способности воссоздавать дух давно минувшей поры или утратившего свой прежний облик места.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.