Сицилийский клан - [5]
Муш попытался определить, по какой улице они едут, и высунулся наружу, едва не поцарапав нос о трансмиссию. Однако он увидел лишь колеса, разбрызгивающие воду, и ноги прохожих, спешащих укрыться от дождя. Он ощутил во рту неприятный вкус машинного масла и немного приподнялся. Он уже все решил. Явится женщина или нет, он все равно должен рискнуть. Он не позволит снова себя поймать! Ведь речь шла о его голове! Однако он не знал, в каком месте ему следовало выпрыгнуть из машины, поэтому приходилось действовать наугад.
В дверь камеры забарабанили мощные кулаки конвоира, преисполненного сознания значимости собственной персоны. Муш мгновенно вскочил и встал у глазка, закрыв каморку своим телом.
— Эй, как дела? — крикнул жандарм. — Что вы там делаете? Наверное, онанизмом занимаетесь?
— Проваливай к черту! — злобным голосом ответил убийца, зная, чего от него ждут.
В коридоре раздался дружный гогот, и глазок закрылся. Рукавом плаща Муш вытер капли выступившего на лбу пота. В ту же секунду он услышал душераздирающий скрежет тормозов и, не удержавшись на ногах, упал на колени рядом с люком. Он замер, не понимая, что произошло: ложная тревога, или они, наконец, добрались до улицы Кассини. Из кабины фургона до него донесся злобный вопль шофера:
— Осторожнее, идиотка! Куда ты несешься?! Сначала научись водить!
Убийца высунул голову из дыры в полу и прислушался. Внезапно сквозь шум он различил женский голос.
— Мсье Сарте!
Повернув голову, он увидел пару великолепных ног в белых сапогах, а рядом с ними черно-белого фокстерьера с хитрыми бусинками глаз. Муш спустил ноги в люк и через две секунды уже стоял рядом с бортом фургона, держа в руке собачий поводок, протянутый ему женщиной. Он взял ее под руку, и они почти побежали под изумленными взглядами супружеской четы, которая никак не могла понять, откуда вынырнул этот мужчина с перемазанным машинным маслом лицом.
— Я жена Альдо, — сказала на ходу женщина. — Он ждет нас недалеко отсюда.
Она даже не посмотрела в сторону своей золовки, хотя именно Тереза заставила фургон остановиться. Теперь она, сидя за рулем малолитражки, удалялась вверх по улице, провожаемая ворчанием шофера:
— Ох уж эти бабы! Сидели бы лучше дома и вязали приданое детям!
— Все нормально. Поехали дальше, — сказал, пожимая плечами, жандарм, едва не уснувший в кабине фургона и спросонья выхвативший пистолет. Обернувшись, он заметил вдалеке супружескую пару с собачкой, переходившую улицу, вздрогнул, а потом облегченно рассмеялся:
— Ну и болван же я! Мне на секунду показалось, что там идет Муш!
Шофер тоже посмотрел вслед сворачивающей за угол паре и хихикнул:
— Протри-ка получше глаза, старина! А то у тебя появляются видения!
— Все в порядке, ребята! Пьяная баба за рулем! — через перегородку крикнул жандарм своим коллегам внутри фургона. Он совсем успокоился и, сунув за щеку кусок жевательного табаку, задвигал челюстями, как корова на лугу.
Едва Муш в сопровождении женщины и фокстерьера влез через заднюю дверь в черную «ДС», как ждавший их, не выключая мотора, Альдо тронул машину с места. Он молча проехал две улицы и лишь потом посмотрел на Муша в зеркало заднего вида.
— Как дела, Роже?
— Превосходно! Прими мои поздравления!
Муш взял протянутую ему Жанной сигарету и, вспомнив, что во времена, когда они работали вместе, сицилиец отличался стремлением тщательно продумывать все детали операций, все же спросил:
— У тебя есть, где отсидеться?
— Можешь об этом не беспокоиться, — проговорил тот, проскакивая между автобусами. — Дай ему очки, Жанна!
Жена сицилийца достала из сумки темные очки, и убийца с облегчением их надел. Благодаря фотографиям в газетах его лицо стало слишком известным.
— Я уже почти перестал надеяться. Прошло почти три месяца с тех пор, как я попросил дочь поговорить с тобой.
— Организовать все это было очень непросто, — согласился Альдо. — К тому же необходимо было получить согласие отца.
