Сибирский валенок - [11]
Когда дождь закончился и на улице стало светло-светло от солнца, я тихонько, чтобы не разбудить родителей и моего любимого верного Боба, вышел на крыльцо и пошёл по мокрой дорожке к калитке.
С деревьев падали стеклянные капли – на сырую траву, на лужицы, на меня. Что-то качнуло травинки у моего сапога… Ой! Да это же лягушонок! Маленький, зелёный, тихий. Что он тут делает? Лягушонок смотрел на мои чёрные резиновые сапоги. Я присел, чтобы он посмотрел на моё лицо. Его глазки были как два зеркальца. В них я видел мокрую траву, лужицы, какой-то кустик… Вот глазки закрылись – и нет ничего. А вот они снова открылись – и я снова увидел в них кустик, лужицу, мокрую траву.
Я посадил лягушонка на ладонь и согнул пальцы. Вот и понесу его, холодненького, в тёплом живом домике, покажу Веронике и её маленькой сестрёнке Лизе. Пусть они посмотрят на живого лягушонка.
… Вероника и Лиза стояли возле скамейки у забора и совали в картонную коробку травинки. Они тоже были в резиновых сапогах. Только в розовых.
– Вот, – сказал я, – я принёс вам…
– Что? – обернулась Вероника. – Что ты нам принёс?
– Лягушонок… Вот.
– Фи-и! – сказала Вероника. – У нас есть ящерицы! Мы их кормим. Я сама их утром у забора ловила… Лягушата – некрасивые, а ящерицы – красивые.
– Нет, лягушонок мой – красивый. Вот, погляди!
Я разжал пальцы.
– Касивый… – сказала Лиза и потянулась к лягушонку. – Лисёнок.
Лизе было два года, и она выговаривала не все буквы.
– Не лисёнок, – нахмурилась Вероника, – а ля-гу-шо-нок. Поняла?
– Да… Лисонок.
– Ну, вообще-то он ничего, – согласилась наконец-то Вероника. – Давай его посадим в коробку? Будем смотреть на ящериц и на лягушонка, щекотать их травинками, кормить листиками.
– Ваня! – позвала меня мама. – Ты что там? Иди обедать!
Мама стояла с папой на дороге, у нашей калитки.
– Я тут, мам, с девочками! – крикнул я. – Сейчас приду!
Когда я опустил ладонь к траве, лягушонок – прыг-скок, прыг-скок! – скрылся в гуще травинок.
– Зачем ты его отпустил? – недовольно прищурилась Вероника. – Он же сейчас в лес ускачет!
– Он попрыгал к маме и папе, – сказал я. – Лягушонок их любит, он уже соскучился…
– У нас же в коробке лучше… – удивилась Вероника.
– Нет, – сказал я. – Лягушатам лучше дома. С мамой и папой.
И крикнул маме:
– Бегу, мама, бегу!..
Про Дика
Как-то раз к нам в гости приехал охотник дядя Боря. Он сбросил в прихожей свой огромный рюкзак, протянул папе хрустящий свёрток с сибирским гостинцем – рыбой нельмой, маме торжественно вручил зелёную кедровую ветку с шишками.
Только мне почему-то ничего не вручил – ни подарка, ни письма, просто попросил подержать его меховую чёрную шапку. Я шапку к груди прижал, а она вдруг как запищит!
Мама с папой даже подпрыгнули от испуга, а я от неожиданности шапку выронил. На меня как будто столбняк напал: я замер, к стенке прижался, а шапка продолжала вести себя как живая: пыхтела, пищала, крутилась на месте и вдруг развалилась на две половинки. А потом меньшая стала удирать от нас в комнату. В шапке сидел крохотный щенок!
– Ловите его, ловите! – Дядя Боря замахал руками, попытался схватить щенка, но не смог.
Мы столпились в крохотной прихожей, загородили проход, да ещё этот огромный рюкзак мешал. А тем временем чёрный меховой колобок катился, катился и куда-то закатился.
Наш гость вместе с мамой и папой создали группу поиска. Каждый хотел показать, на что он способен. Папа предлагал подойти к поискам логически: раз щенок испугался шума, надо сесть, успокоиться, пообедать, тогда он сам к нам выйдет.
Дядя Боря злился:
– Это не просто щенок, а дорогая породистая собака! Он может проглотить какую-нибудь пуговицу. И вообще, он не должен уходить от меня ни на шаг: я его дрессировать начал.
Тут все укоризненно посмотрели на меня. А я видел, куда спрятался щенок, но почему-то промолчал. Я всегда считал, что маленьких очень уж дрессировать нельзя. В детстве надо веселиться до упаду, делать всякие глупости, например есть мороженое зимой на улице. Пёсика я жалел: уж чем-чем, а глупостями заниматься ему не дадут.
А дядя Боря как будто мысли мои прочитал:
– Да не вредный я вовсе! Без выучки он в тайге замёрзнет или потеряется.
Примирила всех мама. Она здраво рассудила, что щенок будет жить у нас несколько дней – найдётся. Некуда ему пропасть в городской-то квартире, а пуговицы у нас на полу не валяются.
Мы пообедали. За столом все оживились. Дядя Боря хвастливо рассказывал родителям, как он ходил на медведя, добывал соболя, ловил нельму. Я решил про себя, что ничего в нельме особенного нет, но гостя обижать не стал – вежливо промолчал.
Потом дядя Боря поехал по своим делам. Когда за ним захлопнулась входная дверь, щенок боком-боком вышел из-под моей кровати (он спрятался за коробкой с игрушками) и налил маленькую лужу. Мы с папой рассмеялись, и я побежал в ванную за половой тряпкой.
Но мама рассердилась:
– Господи, нам только собаки в доме не хватает! Попугай живёт на свободе! Хомяк все фиалки погрыз.
Папа пожал плечами и сел за компьютер. Мама стала в очередной раз пересаживать свою любимую сиреневую фиалку. Но на этот раз я не чувствовал себя одиноким: я играл со щенком. Пёсик был толстый, пушистый и гонялся за фантиком, как весёлый котёнок.
