Сибирский рассказ. Выпуск III - [24]

— Лови, Николаич!

Анохин затянулся с такой жадностью, что цигарка затрещала и пыхнула искрами, крепчайший махорочный дым ударил в голову, благостное тепло растеклось по всему телу — словно хватил с мороза добрый фужер коньяка. Вот теперь-то, после короткого отупения от непомерной усталости, и поднялась в нем, взыграла непокорная и властолюбивая натура: «Как так?! Так нелепо погибнуть?! Нет никакого выхода?! Да не бывает такого — вот же он, берег! Рядом — шоссейная дорога. Всего в сорока километрах — город, где скоро зажгутся уличные фонари, по тротуарам пойдут влюбленные парочки, а окна домов станут голубыми: в теплых и уютных квартирах люди сядут смотреть телевизоры… Не бывает такого, чтобы не нашлось выхода! Не бывает!!» — напряженно ворочались тяжелые, неподатливые мысли.

— Сашка, — крикнул он. — Ты всех моложе. Раздевайся, доберись до промоины и плыви к берегу! Там кликнешь людей…

— Вы забыли, Гаврила Николаевич, что по плаванию я могу соревноваться только с топором, — отозвался шофер.

— Забыл… — Анохин решительно отшвырнул в сторону окурок. — Тогда я сам!..

— Не сходи с ума, Николаич, — строго сказал старик. — До промоины теперь не добраться — сразу под лед уйдешь. А и доберешься — толку мало: в такой воде моментом руки-ноги судорогой сведет…

Анохин глянул под ноги: кочка, на которой он стоял, помаленьку начала оседать. «Интересно бы подсчитать, за сколько времени уйдет она под воду? — мелькнула мысль. — Сло-ожно. Без ЭВМ не вычислить…» Он огляделся по сторонам: кое-где торчало еще несколько таких же кочек, но далековато, не добраться — путь к ним густо щетинился ледяными кинжалами…

…До нынешнего дня, пожалуй, считал он себя удачливым и счастливым человеком. Не то что манна ему с неба сыпалась, нет. Он сам умел грести ее обеими руками. Из деревенского парня вырос до директора химического завода — это, извините, в наше время не каждый сможет! Правда, заводишко был небольшой, работал на местном сельскохозяйственном сырье, но это было его кровное детище, произведенное им на свет и любовно взлелеянное.

А свою трудовую биографию начинал Анохин, как ни странно, с учителя. После семилетки окончил педучилище и по скудости кадров в те трудные послевоенные годы был назначен директором неполной средней школы. Однако педагогика интересовала его не очень. Зато хлопотливый директорский пост открыл в нем настоящее призвание и подлинную страсть: проявил себя здесь Анохин как расчетливый изворотливый хозяйственник и удачливый строитель. Преодолевая фантастические трудности при добыче остродефицитных в то время строительных материалов, сумел он за два года отгрохать новую школу, интернат для приезжих из других сел ребятишек, собственную котельную (единственную в том селе), всякие надворные постройки и службы.

Школу сделали средней, а товарищи из районо сразу же смекнули, какой ценный кадр попал в их не производящую материальных благ, а потому скудную денежными фондами систему. И Гаврила Николаевич Анохин, что называется, пошел в гору. Его стали перебрасывать в те села, где школы были совсем ветхие, нуждались в капитальном ремонте, или же туда, где планировалось новое строительство. Одному всевышнему известно, как справлялся Анохин с непосильной порою ношей, только в каких-то крупных махинациях и сделках обвинить его никто не мог. Так если, по мелочам… А в большом деле — мелочи не в счет.

Вскоре на энергичного и везучего директора-строителя «положили глаз» ответственные работники райисполкома. Взяли его заведующим строительным отделом. Однако Анохину эта высокая должность по душе не пришлась: с бумагами много возни, совещания бесконечные, а ведь он — практик до мозга костей, ему живое дело подавай! Скажем, строится в районе какой-то важный объект, а стройматериалов — кот наплакал. Где их взять? Перекинуть фонды с других, не менее важных объектов? Так это все равно, что деньги из одного кармана в другой переложить — ни копейки не прибавится. И в другом районе не сторгуешься — должность не позволяет. Не-ет, на такой работе не отличишься, а только выговоров нахватаешься, как собака блох.

И потому, когда в городе задумали строительство химического завода, Анохин всей истосковавшейся душой рванулся навстречу этому трудному делу. Райисполком удерживать не стал, благословил его директором будущего предприятия.

И завод вырос как на дрожжах, сдан был в эксплуатацию много раньше намеченных сроков. Его, только его, Анохина, заслуга! Сутками не вылезал со стройки, иногда и бревна сам тесал, и кирпичную кладку вел — на все руки мастер! А сколько районов исколесил в поисках строительного материала и нужного оборудования?

Сам работать умел и другим потачки не давал. Нечаянно подслушал как-то: за глаза зовут его не Гаврилой, а Гориллой Николаевичем. Но прозвище такое скорое от внешности пошло: могуч Анохин, широкогруд, сутул, руки — чуть не до колен, а лицо — суровое, узколобое, словно грубым топором рубленное. Характер же — ничего общего не имеет с горилловой жестокостью: к людям справедлив, отзывчив, работящего, нужного делу человека на руках готов носить, защитить от всех бед и напастей.