Сибирский эндшпиль - [2]

— Но не из-за шумоподавления?

— У-гу. Это не сработало бы.

Саттон поднялся от микроскопа, сел на крутящийся стул и развернулся к Поле.

— Похоже, ты угадала правильно. Инициализация ракеты с инерциальным наведением от навигационной системы самолета.

Пола кивнула.

— Воздух-земля, выстрелил-и-забыл.

— Нюх у тебя, однако…

— Да нет. Это модификация какой-то старой системы. Такой вариант допускает резкий противозенитный маневр во время атаки.

Пола перевела взгляд на экран с текстом, и принялась дополнять свои заметки. Стуча по клавишам и глядя то на текст, то на дисплей с диаграммами и данными, она чувствовала, что Саттон пялится на нее через перегородку. Поле было… скажем, тридцать, она была стройна — почти худа, а ее яркие волнистые волосы, хотя и подстриженные до самых плеч и стянутые заколкой, не упускали возможности разлететься непокорными прядями. Черты лица были правильны, но чуть резковаты, нос самую малость великоват, а подбородок выступал чуть более, чем следовало бы красавице. Тем не менее мужчины находили ее открытые, светло-серые глаза и дерзкие губы привлекательными, и, может быть, скорее из-за уравновешенности и уверенности в себе, которая исходила от Полы, а не от того, как она смотрелась. "Вызывающая", вот как о ней говорили. Она не считала это особенным комплиментом. Если в виду имелось — великолепный объект для завоевания, то это особо не волновало ее, по крайней мере до тех пор, пока касалось их внутренних проблем, потенциальным инструментом для решения которых она могла бы послужить; она не считала это целью своей жизни. Настоящим вызовом было скорее осознание того, что она избегала таких категорий. Это было слишком тонким, чтоб сказать это вслух, ибо самой целью игры было угадать ее правила, и те немногие, которые прошли этот барьер — они были действительно очень интересны.

— Наверно, это надо отметить, — наконец решился Саттон.

— Ты считаешь? — Пола не отрывалась от дисплея. Как обычно, он ждал, что инициативу возьмет на себя Пола. Почему бы ему хотя бы раз не сказать ей откровенно, чего он хочет?

Эд не решался двигаться дальше.

— Шер уехала на неделю в Кэтскилл. У наших родственников там загородный дом, зимой это отличное место, чтоб покататься на лыжах. Ты когда-нибудь была там?.

— Нет, ни разу. — в глубине души Пола раздраженно вздохнула. Самым глупым было то, что Саттон вовсе не так уж и плох. Ее нежелание сделать шаг ему навстречу не имело ничего общего ни с тем, какой он мужчина, ни с вечным вопросом — кому должна принадлежать инициатива. Просто для него это казалось серьезным, а для нее — нет. По правилам игры первый шаг, следовательно, был за ним. Вот в этом был вызов.

— А на лыжах кататься не пробовала? — продолжал Эд. Пола не успела ответить, плоский терминал-коммуникатор на столе перед ней запищал, и она нажала клавишу, придвинув его поближе. На экране возникло изображение розовощекого мужчины с тяжелой челюстью и волнистыми, зачесанными назад соломенными волосами. Это был полковник Рэймонд, глава отдела. За его плечами виднелся уголок картины, висевшей в конференц-зале двумя этажами выше.

— Пола, я с гостями в восемнадцатой комнате. У нас здесь, ммм, я хотел бы, чтобы ты подошла. Ты можешь подняться сейчас?

— Да, конечно… Кстати, вам принести свежие данные о "Костыле"? "Костыль" было кодовое название компьютера ОС-27/К.

— Нет, он тут ни при чем. А что новенького?

— Мы продвинулись.

— Отлично. — Экран погас.

Пола закрыла лабораторный журнал на соседнем дисплее, встала и собрала бумаги на столе.

— Я оставила новые данные для Чарли и Боба, когда они вернутся с обеда, — обернулась она у порога. — И кстати, я люблю кататься на лыжах.

Саттон покачал головой и перевел взгляд на выпотрошенный советский компьютер. Он не совсем понимал, зачем ему так упорно хотелось время от времени делать из себя дурака так, как только что. В таких случаях Эд чувствовал себя не очень уютно, и в глубине души бывал рад, когда Пола отказывала ему или разговор уходил в сторону. Но почему-то он чувствовал странное удовольствие, снова и снова возвращаясь к этому. Один Бог знает, что он будет делать, если вдруг она поймает его за язык.

На экране конференц-зала светилось изображение первого образца обитаемой станции, полигона для идей и технологий жизни в космическом пространстве. В огромном торе больше мили в диаметре размещалось около двенадцати тысяч человек. Шесть "спиц"-переходов соединяли тор с центральной частью станции. Некоторые части станции были показаны в разрезе и открывали миниатюрные города и жилые районы, сменяемые многоуровневыми сельскохозяйственными секторами и парками. На внешнем корпусе станции через равные промежутки была изображена Красная Звезда эмблема Советского Союза. Советы назвали ее "Валентина Терешкова" — по имени первой женщины, полетевшей в космос, больше пятидесяти лет назад. Утверждалось, что станция символизирует мирные цели советской космической программы и покажет всему миру, чего может достичь марксистская экономическая система. Завершение постройки "Русалки", как называла ее западная разведка, планировалось на следующий год, к столетней годовщине Октябрьской Революции.