Сибирские перекрестки - [64]
Поодаль от зимовья, на краю густого пихтача, стояла другая избушка. Подходы к ней заросли высокой полынью и крапивой. Это был сруб: без окон, без дверей и без пола. В нем было сыро и холодно, как в старом заброшенном погребе.
Отдохнув у избушки, они двинулись дальше, прошли мимо двух геодезических вышек. И здесь тропа обманула их. Стрельнув, словно заяц, влево у развилки, которую они не заметили, она повела их в другую сторону, все дальше и дальше уводя от правильного пути.
Когда пошли курумники, у них появилось подозрение, что они идут не туда. Через час вышли на магистраль, которая закончилась тупиком, а от нее под прямым углом, вниз с водораздела, пошла другая магистраль. Через километр она закончилась, а под прямым углом пошла еще одна. Вскоре они вышли на болотистое место в верховьях какого-то ручья и остановились. Стало ясно, что они окончательно сбились с пути.
– Ну, историки! – раздосадованно воскликнул Герман Васильевич. – Завели! Куда завели? Первыми шли! Где сбились? Не возвращаться же назад! И куда возвращаться?.. Смутное время! Вот у нас сейчас будет время, так время! Хуже смутного – темное! Ночь на носу! Не на болоте же ночевать…
Пашка и Денис понуро молчали, виновато глядя на начальника. Не заметив, где сбились с пути, они не представляли, как им теперь выходить на зимовье Захара.
– Герман Васильевич, от твоего крика все звери попрятались: спросить некого, – натянуто пошутил Пашка, стараясь разрядить обстановку.
– Да, да, чтобы не плутать, таким, как мы, дуракам, таблички надо развесить! Вот этот профиль назовем твоим именем. Профиль Пашки Осетрова! Звучит, не правда ли? – усмехнулся Герман Васильевич. – А вот ту магистраль Денису отдадим… Ладно, хватит, пошли!
Поднявшись выше по склону, где было меньше завалов, они двинулись дальше вниз и через некоторое время наткнулись на плашки.
– Это Захара, других здесь не может быть, – сказал Герман Васильевич. – По ним выйдем прямо на зимовье!
Они пошли по плашкам, насчитали более полусотни и снова уперлись в тупик. Впереди не было ни тропы, ни плашек, кончилось и то, и другое. Дальше сплошной стеной стояла нехоженая тайга.
Побегав вокруг, Пират вернулся к ним, выжидая, присел рядом и завертел головой, поглядывая то на одного, то на другого и недоумевая, почему они остановились. Для него была непонятна сложность, с которой они столкнулись. Ему же все было ясно. Он бы побежал по ветерку, тянувшему едва заметной прохладой из долины, от большой воды, и безошибочно вышел бы к реке.
Герман Васильевич определил по компасу направление, они пошли прямо по азимуту и вскоре выскочили на огромный курумник. Прыгая с валуна на валун, они спешно двинулись вниз, как вдруг бежавший впереди Пират резко остановился и, вздыбив на загривке шерсть, негромко зарычал.
– Стоп, – тихо сказал Герман Васильевич.
Они настороженно прислушались, но вокруг так же однообразно шумела тайга, а на открытом курумнике легонько раскачивались под ветром редкие кусты смородины и малины. Было тихо и, казалось, безмятежно, однако Пират продолжал сдержанно рычать…
– Зверь? – прошептал Денис.
Герман Васильевич утвердительно кивнул головой.
– Давай понемногу вперед…
Они двинулись вниз по курумнику, но их тут же остановил громкий треск впереди.
Из кустов малины вывалился большой бурый комок, покатился вниз по склону и ломанул в заросли тайги.
И в ту же секунду из-под ног геологов выкатился Пират и бросился вслед за медведем. Добежав до леса, он остановился и сердито, с обидой, залаял в чащу леса. Излив в лае свое недовольство, он вернулся назад с видом победителя.
– Молодчина, Пират! – похвалил его Герман Васильевич и потрепал по шее. – Ушел далеко, не остановится…
– А может, это не медведь? – неуверенно спросил Денис.
– Во даешь! – сказал Пашка. – Косолапый! Ягода здесь раньше созревает!
– Хватит, ребята, пошли дальше, – прервал их начальник.
Вскоре справа показался горелый склон сопки. Герман Васильевич показал на него рукой:
– Там ручей Павловский, а рядом зимовье Захара.
Они свернули с курумника, пересекли ручей и сразу же наткнулись на тропу.
И вот наконец-то они увидели избушку Захара.
Зимовье Захара ничем не отличалось от обычных зимовий, что и у других промысловиков. Старенькая избушка на высоком берегу, не доступном для половодья, рядом стол, кострище, к реке удобный спуск.
И тут, у избушки, они с облегчением скинули с себя рюкзаки.
Когда поели, стало совсем поздно.
Герман Васильевич спустился к реке. За ним, захватив фотоаппарат, спустился Пашка.
– Вот все думаю, как поймать то, что невозможно поймать, – начал Пашка, показав на окрестности. – Все вроде бы видно, для всех существует, но как жар-птица – дается не всем! Кажется, поймал, схватил за хвост… Ан нет! Вспорхнула и оставила одно перышко. Такое же серое, как жизнь…
– Ишь ты, куда тебя понесло! Хороший снимок хочешь сделать? Не беда, завтра сделаешь! Все еще впереди, Пашка!
– Все-то все, да не все! То, что было, не вернешь. А природа здесь красива и изменчива, как женщина…
– Вот в этом ты прав! – поспешно согласился с ним Герман Васильевич. – Я бы сказал так: «До чего прекрасна природа и отвратителен человек!»
Сибирский край — государеву землю — русские купцы и первопроходцы осваивали без малого триста лет. Медленно, порой задерживаясь на одном месте на годы, двигались они вдоль могучих рек, по степям и тайге, где добром, а где и огнем добывая себе право «сесть на землю». Но были и организованные походы, которые возглавляли царские воеводы и казацкие полковники. Одним из таких известных и успешных царевых людей был Яков Тухачевский. Его отряд проделал тысячекилометровый путь от Тобольска до Ачинска и Кузнецкой земли, заложив несколько важных крепостей (острогов) по рекам Западной Сибири и подчинив власти Москвы окрестные племена.
Hе зовут? — сказал Пан, далеко выплюнув полупрожеванный фильтр от «Лаки Страйк». — И не позовут. Сергей пригладил волосы. Этот жест ему очень не шел — он только подчеркивал глубокие залысины и начинающую уже проявляться плешь. — А и пес с ними. Масляные плошки на столе чадили, потрескивая; они с трудом разгоняли полумрак в большой зале, хотя стол был длинный, и плошек было много. Много было и прочего — еды на глянцевых кривобоких блюдах и тарелках, странных людей, громко чавкающих, давящихся, кромсающих огромными ножами цельные зажаренные туши… Их тут было не меньше полусотни — этих странных, мелкопоместных, через одного даже безземельных; и каждый мнил себя меломаном и тонким ценителем поэзии, хотя редко кто мог связно сказать два слова между стаканами.
Сборник словацкого писателя-реалиста Петера Илемницкого (1901—1949) составили произведения, посвященные рабочему классу и крестьянству Чехословакии («Поле невспаханное» и «Кусок сахару») и Словацкому Национальному восстанию («Хроника»).
Пути девятнадцатилетних студентов Джима и Евы впервые пересекаются в 1958 году. Он идет на занятия, она едет мимо на велосипеде. Если бы не гвоздь, случайно оказавшийся на дороге и проколовший ей колесо… Лора Барнетт предлагает читателю три версии того, что может произойти с Евой и Джимом. Вместе с героями мы совершим три разных путешествия длиной в жизнь, перенесемся из Кембриджа пятидесятых в современный Лондон, побываем в Нью-Йорке и Корнуолле, поживем в Париже, Риме и Лос-Анджелесе. На наших глазах Ева и Джим будут взрослеть, сражаться с кризисом среднего возраста, женить и выдавать замуж детей, стареть, радоваться успехам и горевать о неудачах.
«Сука» в названии означает в первую очередь самку собаки – существо, которое выросло в будке и отлично умеет хранить верность и рвать врага зубами. Но сука – и девушка Дана, солдат армии Страны, которая участвует в отвратительной гражданской войне, и сама эта война, и эта страна… Книга Марии Лабыч – не только о ненависти, но и о том, как важно оставаться человеком. Содержит нецензурную брань!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Суд закончился. Место под солнцем ожидаемо сдвинулось к периферии, и, шагнув из здания суда в майский вечер, Киш не мог не отметить, как выросла его тень — метра на полтора. …Они расстались год назад и с тех пор не виделись; вещи тогда же были мирно подарены друг другу, и вот внезапно его настиг этот иск — о разделе общих воспоминаний. Такого от Варвары он не ожидал…».
Сибирь издавна манила русских людей не только зверем, рыбой и золотыми россыпями. Тысячи обездоленных людей бежали за Уральский Камень, спасаясь от непосильной боярской кабалы. В 1619 году возник первый русский острог на Енисее, а уже в середине XVII века утлые кочи отважных русских мореходов бороздили просторы Тихого океана. В течение нескольких десятков лет спокойствию русского Приамурья никто не угрожал. Но затем с юга появился опасный враг — маньчжуры. Они завоевали большую часть Китая и Монголию, а затем устремили свой взор на север, туда, где на берегах Амура находились первые русские дальневосточные остроги.
На Собольем озере, расположенном под Оскольчатыми хребтами, живут среди тайги три семьи. Их основное занятие – добыча пушного зверя и рыболовство. Промысел связан с непредсказуемыми опасностями. Доказательством тому служит бесследное исчезновение Ивана Макарова. Дело мужа продолжает его жена Вера по прозванию соболятница. Волею случая на макарьевскую заимку попадает молодая женщина Ирина. Защищая свою честь, она убивает сына «хозяина города», а случайно оказавшийся поблизости охотник Анатолий Давыдов помогает ей скрыться в тайге. Как сложится жизнь Ирины, настигнет ли ее кара «городских братков», ответит ли Анатолий на ее чувства и будет ли раскрыта тайна исчезновения Ивана Макарова? Об этом и о многом другом читатели узнают из книги.
На рубеже XIX и XX веков на краю земель Российской империи, в глухой тайге, притаилась неизвестная служилым чинам, не указанная в казенных бумагах, никому неведомая деревня. Жили здесь люди, сами себе хозяева, без податей, без урядника и без всякой власти. Кто же они: лихие разбойники или беглые каторжники, невольники или искатели свободы? Что заставило их скрываться в глухомани, счастье или горе людское? И захотят ли они променять свою вольницу на опеку губернского чиновника и его помощников?
Отец убивает собственного сына. Так разрешается их многолетняя кровная распря. А вчерашняя барышня-хохотушка становится истовой сектанткой, бестрепетно сжигающей заживо десятки людей. Смертельные враги, затаившись, ждут своего часа… В небольшом сибирском селе Зеленый Дол в тугой неразрывный узел сплелись судьбы разных людей, умеющих безоглядно любить и жестоко ненавидеть.