Сибирь - [44]
Я не понимаю слов, но мне вдруг вспоминается анекдот из книги Орландо Фиже «Стукачи», посвященной тем, кто по очереди становились пособниками и жертвами режима. Писатель Константин Симонов в 1942 году был, как и Василий Гроссман, фронтовым корреспондентом газеты «Красная звезда». Будучи женатым, Симонов влюбился в актрису Серову, которая сама была любовницей маршала Рокоссовского; их тогда называли СССР: «Союз Серовой, Симонова, Рокоссовского». С фронта Симонов пишет ей стихотворение: «Жди меня, и я вернусь, только очень жди», которое он читает на публике. Солдаты учат его наизусть, цитируют в письмах, которые пишут своим, надписывают на танках и на татуировках на руках. Как и «Синенький платочек», эта песня сопровождала красноармейцев, воскрешая разлуку, ревность, страх быть забытым и замененным с точки зрения не только солдата, но и невесты, жены:
В 1941 году во время немецкого вторжения положение было чрезвычайно трудное. Неподготовленность к войне стоила дорого. Сталин расстрелял большинство высших офицеров (десять маршалов из двенадцати) и игнорировал доклады о готовящемся нападении Гитлера, которые получал от разведки. И затем его полная перемена, приказ: «Ни шагу назад»! В этом всеобщем порыве песня, музыка сыграют свою роль, но не так, как в случае массового движения времен гражданской войны или первых пятилеток «строительства коммунизма», а в этот раз в самом интимном и чувствительном личном человеческом опыте войны, ежедневных страданий, смерти на фронте.
…Я так и не вышла из гостиницы этим вечером 5 июня 2010 года. Но когда перед ужином я присоединяюсь к группе в холле первого этажа, я уже начинаю видеть все более ясно, лучше понимать смысл нашего путешествия и содержание моего репортажа о нем. Перед тем как сесть за стол у входа в ресторан «Кабинет», надо мной подтрунивают по поводу моего отсутствия после обеда. Я вовсе не хочу объяснять истинную причину этого и начинаю фотографировать какие-то старые фотографии, висящие на стенах холла.
Воскресенье, 6 июня: Красноярск, продолжение
В 9 часов перед гостиницей нас уже ожидает автобус: «Агафья, Даниель едет!» — раскатывается по перрону радостный голос. Я знаю, что если мы поедем к ущельям Енисея, то окажемся в километрах в 250 от затерянного в тайге уголка, где до сих пор живет единственная, кто выжил из всей семьи. С тех пор как я прочла книгу Василия Пескова «Таежный тупик» более пятнадцати лет назад, я не прекращала о ней думать, и более чем когда-либо, готовясь к этому путешествию. О ночах, которые она проводила по пояс в реке, расставляя сети, о ее ските, избе, полной куриного помета, о ее козочке, толстых псалтырях на старославянском, о ее детских рисунках, подписанных «петух», «собака», «рыба». Иногда, проснувшись среди ночи, она наблюдала над собой звездопад. Это не Дева Мария, не ее святые, а первые ступени ракет, стартовавших с Байконура, несколько южнее отсюда. При крушении вертолета в 2002 году недалеко от нее погиб генерал Лебедь при сомнительных обстоятельствах… «Крушение произошло утром недалеко от Абакана, города, расположенного в 3400 километрах к востоку от Москвы и в 300 километрах к югу от Красноярска, столицы края» по информации агентства «Новости». Если бы даже она об этом знала, ей от этого было бы ни холодно, ни жарко: она жила в эпоху Петра Великого, хотя и ездила на поезде и однажды даже летала на самолете. В ней не было ни малейшего страха; в окружении своих мешков с кедровыми орешками она все время только молилась.
Но вот я концентрируюсь на дороге. В это утро нас сопровождают две полицейские машины, освобождая нам путь. Назначение нашей поездки — ущелья Енисея, плотина Дивногорска, самая большая гидроэлектростанция бывшего СССР. И деревня Овсянка, где родился и жил Виктор Астафьев, о котором к тому моменту я еще почти ничего не знаю. К весне 2011 года я еще ничего о нем не прочла. Но передо мной красивая фотография его лица русского рабочего или русского солдата. Мне следовало бы сказать «советского», каким он действительно был, несмотря на все свое «русистское» сопротивление. А впрочем, все это путешествие имеет типичный советский дух. И зачем на это жаловаться? Красота русского пейзажа, громадность промышленных предприятий, посещение дома, в котором родился писатель.
На выезде из города ряды зданий средней высоты, это хрущевки с комфортом того времени. В конце последних пригородов открывается вид: вдалеке виднеются леса, небо светлое, с несколькими облаками. Я рассеянно слушаю основные объяснения, еще раз о том — но наш гид здесь ни при чем, я это уже где-то читала — что «Красноярск» обозначает «красную лощину», «яр», что Енисей делит Россию на две части, что его длина составляет 4000 километров, а ширина в устье достигает 20 километров. Я узнаю также, что Достоевский проходил через Красноярск по дороге в ссылку и что Чехов считал его «самым красивым городом Сибири». До строительства Транссибирской магистрали население Красноярска не превышало 10 000 жителей, но дорожная связь с Москвой уже была. Я отдаюсь движению автобуса, удовольствию езды по гладкому асфальту этой красивой горной дороги среди скал и деревьев. Затем меня поражает одна фамилия, и я даже не знаю ее правильного написания, но речь идет об открытии Сибири — со времен новосибирских мумий было не так много информации о ее прошлом и путешественниках, которые здесь сменялись. Речь идет о некоем «бароне де Бэйе», если я правильно поняла. Я тогда вообще почти ничего не знала ни о русских, ни об иностранных экспедициях в Сибирь.
