Швейк во Второй мировой воине - [17]

Копецка (шатаясь, возвращается к стойке, обматывает окровавленный лоб посудным полотенцем). Кому-нибудь пива?

Кати (смотрит на котелок Швейка, который все еще висит над его столиком). Они даже не позволили ему захватить с собой котелок!

Посетитель. Живым он от них уже не уйдет.

Робко входит молодой Прохазка. Вне себя смотрит на окровавленную

повязку Копецкой.

Молодой Прохазка. Кто это вас так, пани Копецка? Я видел, как эсэсовцы отсюда уезжали. Это они?

Посетители. Они огрели ее дубинкой по голове, они сказали, что это заведение - черный рынок.

- Даже пан Бретшнейдер из гестапо вступился за нее, а не то бы ее тоже посадили.

- Однако одного пана они увели отсюда.

Копецка. Пан Прохазка, вам нечего делать в моем трактире. Здесь бывают только истинные чехи.

Молодой Прохазка. Поверьте мне, пани Анна, я за это время много перестрадал и многое понял. Неужели я уже не должен надеяться, что смогу загладить свою вину? (Под ледяным взглядом Копецкой съеживается и, совершенно раздавленный, исчезает.)

Кати. Они тоже очень нервничают, эти эсэсовцы, а знаете почему? Вчера одного из них выловили из Влтавы с дырой в левом боку.

Анна. Они немало чехов пошвыряли в реку.

Посетитель. Все потому, что на востоке у них дело дрянь.

Первый посетитель (Балоуну). Тот, кого они увели, не ваш приятель?

Балоун (обливается слезами). Я во всем виноват. И все из-за моей прожорливости. Сколько уже раз я молил деву Марию, чтобы она дала мне сил и как-нибудь сократила бы мой желудок, что ли, но ничего мне не помогает, ничего! Лучшего моего друга я втянул в такое дело, что, может быть, они его расстреляют этой же ночью, а если нет, его счастье, тогда значит, они его на рассвете пустят в расход.

Копецка (ставит ему рюмку сливовицы). Пейте. Слезами горю не поможешь.

Балоун. Господь бог за все вам воздаст. Вас я разлучил с вашим обожателем, лучшего вы не найдете, но и он слабый человек. Если бы я дал клятву, о которой вы меня просили, все бы выглядело далеко не так безнадежно. Если бы я сейчас мог дать эту клятву - но могу ли я дать ее? Натощак? (Великий боже, что с нами будет?

Один из гостей бросает монетку в щель пианолы. В машине зажигается свет, на

ее крышке появляется луна над Влтавой, торжественно несущей свои воды.

Копецка (полощет стаканы и поет "Песню о Влтаве").

Течет наша Влтава, мосты омывает,

Лежат три монарха в червивых гробах.

Порою величье непрочным бывает,

А малая малость растет на глазах.

Двенадцать часов длится темная темень,

Но светлое утро нам явит свой лик.

И новое время, всевластное Время

Сметает кровавые планы владык.

Течет наша Влтава, мосты омывает,

Лежат три монарха в червивых гробах.

Порою величье непрочным бывает,

А малая малость растет на глазах.

ИНТЕРМЕДИЯ В ВЫСШИХ СФЕРАХ

Гитлер и генерал фон Бок, по прозвищу "Душегуб", перед картой Советского

Союза. Оба сверхъестественных размеров. Воинственная музыка.

Фон Бок.

Мой фюрер, ведем мы войну на востоке,

Где наши потери в танках, пушках и самолетах

весьма жестоки.

Прикажете доложить о людских потерях? Нужно

ль? Едва ли!

Поскольку солдаты меня душегубом прозвали.

Играем ва-банк мы - признаться надо,

И все же не можем взять Сталинграда!

Гитлер.

Господин генерал фон Бок,

Неужели вам невдомек,

Немцам я обещал, что возьму Сталинград и победу

им в дар принесу.

Фон Бок.

Господин Гитлер, зима на носу.

Эти восточные области - настоящее царство мороза.

Промедление смерти подобно, в нем таится угроза!

Гитлер.

Господин фон Бок, я телами народов Европы

заткну всех проломов следы.

Маленький человек вызволит меня из беды.

Господин фон Бок, не оставляйте меня

наедине с судьбой...

Фон Бок.

Ну, а резервы...

Гитлер.

Я обеспечу, само собой.

VII

Камера в военной тюрьме, где чешские заключенные ожидают решения относительно их годности к военной службе. Среди них Швейк. Обнаженные до пояса, они ожидают своей участи, симулируя всяческие болезни. Один из них,

например, лежит на полу, вытянувшись как умирающий.

Человек, согнувшийся в три погибели. Я связался с моим адвокатом и получил очень успокоительные сведения. Они не могут заткнуть нас в легион добровольцев, если только мы сами этого не пожелаем. Это противозаконное мероприятие.

Человек с костылями. Чего же вы это так согнулись, если вам не угрожает военная служба?

Согнувшийся. Просто так, на всякий случай.

Человек с костылями издевательски посмеивается.

Умирающий. Они не посмеют, ведь мы инвалиды. Они и так знают, что их "е больно-то любят.

Близорукий (торжествуя). В Амстердаме, говорят, идет один немецкий офицер но так называемому Грахту, по улице вдоль канала, он уже нервничает, все это происходит в одиннадцатом часу ночи, и спрашивает он, значит, у одного голландца, который час. Тот смотрит на него мрачно и отвечает только: "Мои стоят". Офицер нахмурился, пошел дальше, обратился к другому, а тот сразу сказал, опередив вопрос, что он оставил часы дома. Говорят, этот офицер застрелился.

Умирающий. Просто не выдержал презрения.

Швейк. Но чаще, чем себя, они застреливают других. Во Врослове одного трактирщика обманула жена с его родным братом, так он наказал эту парочку презрением, и ничем больше. Он положил ее трико, которое обнаружил в повозке, принадлежавшей брату, на ночной столик и думал, что она сгорит со стыда. А они, это жена с братом, объявили его невменяемым в окружном суде, продали все его хозяйство и укатили вместе. Только вот в чем он был прав жена его призналась одной своей подруге, что ей действительно стыдно, что она берет с собой мужнее зимнее пальто.