Швейцер - [146]
Макнайт записал поразительный разговор со Швейцером, вполне, с его точки зрения, «разоблачительный». Когда журналист-международник, вторгаясь в столь слабо знакомую ему сферу этики, стал допытываться, для чего доктор Швейцер лечит больных, не является ли это экспериментом в рамках христианства и так далее (как видите, полный набор гриновского Паркинсона), Швейцер встал с места и спросил в упор:
«Почему Англия связывает себя с воинственной политикой Соединенных Штатов? Разве не ясно, что сегодня американские намерения более опасны, чем намерения русских, потому что американцы настойчиво отказываются положить конец испытаниям?»
«...Я сказал, – продолжает Макнайт, – что сегодня человек Запада не чувствует себя вправе выбирать собственную судьбу. Швейцер открыл глаза и склонился ко мне. „Тогда он обречен, – сказал он резко. – Спасение в нем самом, и он должен развить в себе большую человечность. Каждый в этих вопросах должен сам стоять на своих ногах“.
«Я сказал, что, рассуждая реально, мы можем сказать, что, поскольку ядерная бомба сократила войну в Японии, она только спасает жизни. Он сказал с большой убежденностью: „Рассказать вам, что случилось на самом деле? Трумэн хотел применить бомбу не для того, чтобы закончить войну в Японии, а для того, чтобы показать, что у него есть бомба. Ученые были против ее применения; они были в ужасе, но ничего не могли поделать. С союзниками не советовались, их просто известили“. На мгновение он заглянул мне в глаза, а потом добавил: „Эйнштейн был моим другом. Я знаю!“
Швейцер, много читавший и думавший о радиации, заявил Макнайту:
«Успокаивающие статистические данные, выпускаемые учеными и государственными органами, сплошная ложь. Воздействие заражения уже сказывается на многих случаях неудачных родов».
«Первый важный шаг для Англии, – сказал Швейцер Макнайту, – порвать военные связи с США».
«Только так вы остановите поток ядерного оружия, которым вас в противном случае завалят. Освободившись, вы, может быть, сумеете восстановить свои индивидуальные человеческие права и вашу обычную человечность».
Однако, заканчивая беседу с журналистом, Швейцер грустно сказал ему: «Напишите вашу книгу, но будьте готовы к тому, что вы попадете в тюрьму. Это я говорю совершенно серьезно. Те, кто верит в этику, как Рассел, которого я хорошо знаю, никогда не бывают в почете. Их всегда преследуют...»
Видя насквозь слабоумную цивилизацию современного западного мира и продажность его прессы, Швейцер все-таки не мог усомниться в порядочности сидевшего перед ним человека. Макнайт не попал в тюрьму. Он написал все, что нужно было властям и конформистским массам.
Кроме журналистов, Ламбарене посещали просто поклонники ламбаренской больницы (они тоже писали отчеты), богатые странники и даже массовые туристы. Африканские путеводители упоминали теперь Ламбарене среди достопримечательностей континента – вслед за пирамидами и водопадом Виктория. Туристы, приезжавшие сюда, ожидали увидеть гигантскую фигуру Прометея, которого клюет орел или хотя бы «жареный петух». А видели старенького Геракла, который спокойно и с достоинством чистит авгиевы конюшни, повторяя единовременный подвиг юного Геракла ежедневно уже на протяжении полстолетия.
Что касается ритуала приема гостей, то Фрэнк вспоминает, что Швейцер не забывал и о правилах политеса.
«Когда прибыл, например, полный самолет французских генералов, доктор Швейцер даже приоделся. Это была довольно несложная процедура... При звоне колокольчика доктор Швейцер поднялся из-за письменного стола и надел шлем. Однако, выйдя из комнаты, он передумал и вернулся. Он открыл ящик, до отказа набитый веревочками, карандашами и ластиками, с ловкостью, выработанной годами, просунул туда руку и извлек на свет божий малюсенький, закрепленный на булавке, бывший некогда черным галстук-„бабочку“. Булавка была непохожа на те, чтовыпускают теперь в массовом количестве. Вероятно, еевыковал какой-нибудь кузнец из Гюнсбаха много лот тому назад. Швейцер торопливо приколол ее и теперь чувствовал себя окончательно подготовленным к приему высоких гостей.
Он спустился навстречу им по трапу. Но поскольку пирога, подвозившая высокопоставленных лиц, еще не подошла к причалу, он вынул захваченный с собою мешочек рису и стал кормить цыплят у тропинки. Потом последовали обычные рукопожатия, и гости были приглашены на завтрак. Один из прибывших, человек в пенсне, по всей вероятности армейский капеллан, сделал то, что здесь делали за столом очень редко; он встал и произнес торжественную речь, в которой просил бога ниспослать доктору Швейцеру здоровья и сил на долгие годы. Швейцер внимательно выслушал и отозвался очень кратко. Он сказал: «Будем надеяться, что господь нас слышит».
«В такие мгновения в глазах Швейцера появляется огонек, который не одобрил бы ни один профессиональный заклинатель, и огонек этот сопровождается особым подмигиванием, которое исчезнет из этого мира вместе со Швейцером».
В книге Казинса описан подобный же ритуал встречи старого поклонника Швейцера Эдлая Стивенсона. По пути от пристани бывший кандидат в президенты прихлопнул москита на руке Швейцера, и доктор сказал сердито:
Борис Носик хорошо известен читателям как биограф Ахматовой, Модильяни, Набокова, Швейцера, автор книг о художниках русского авангарда, блестящий переводчик англоязычных писателей, но прежде всего — как прозаик, умный и ироничный, со своим узнаваемым стилем. «Текст» выпускает пятую книгу Бориса Носика, в которую вошли роман и повесть, написанные во Франции, где автор живет уже много лет, а также его стихи. Все эти произведения печатаются впервые.
Серебряный век русской литературы стал глотком свободы накануне удушья. Предлагаемая книга представляет собой женский портрет эпохи. Красота, одаренность, дерзость, непредсказуемость – всеми этими качествами обладали роковые и свободные амазонки начала века. Их вы встретите на страницах этой книги – Людмилу Вилькину и Нину Покровскую, Надежду Львову и Аделину Адалис, Зинаиду Гиппиус и Черубину де Габриак, Марину Цветаеву и Анну Ахматову, Софью Волконскую и Ларису Рейснер, Инессу Арманд и Майю Кудашеву-Роллан, Саломею Андронникову и Марию Андрееву, Лилю Брик, Ариадну Скрябину, Марию Скобцеву… Они создавали великие стихи и вдохновляли гениальных поэтов.
Книга «Мир и дар Владимира Набокова» является первой русской биографией писателя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прогулки по Парижу – это всегда увлекательно! Тем более когда вашим гидом является такой знающий и умелый рассказчик, как известный литератор и переводчик Борис Носик, проживший во французской столице более пятнадцати лет. Книга представляет собой своеобразный путеводитель по Парижу, который знакомит читателя с самыми разнообразными и порой удивительными сторонами жизни и истории города: это Париж д'Артаньяна, Хемингуэя, Брассанса, нескольких поколений русских эмигрантов…Можно читать наш путеводитель и после поездки.
Борис Носик известен читателям прежде всего работами об Ахматовой, Модильяни, Набокове, Швейцере и превосходными переводами англоязычных писателей. В книге «Смерть секретарши», куда вошли повести, написанные в разные годы, он предстает в качестве прозаика — тонкого, умного, ироничного и печального, со своим легко узнаваемым и ни на кого не похожим стилем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга воссоздает образ великого патриота России, выдающегося полководца, политика и общественного деятеля Михаила Дмитриевича Скобелева. На основе многолетнего изучения документов, исторической литературы автор выстраивает свою оригинальную концепцию личности легендарного «белого генерала».Научно достоверная по информации и в то же время лишенная «ученой» сухости изложения, книга В.Масальского станет прекрасным подарком всем, кто хочет знать историю своего Отечества.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.
Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди».
Уильям Берроуз — каким он был и каким себя видел. Король и классик англоязычной альтернативной прозы — о себе, своем творчестве и своей жизни. Что вдохновляло его? Секс, политика, вечная «тень смерти», нависшая над каждым из нас? Или… что-то еще? Какие «мифы о Берроузе» правдивы, какие есть выдумка журналистов, а какие создатель сюрреалистической мифологии XX века сложил о себе сам? И… зачем? Перед вами — книга, в которой на эти и многие другие вопросы отвечает сам Уильям Берроуз — человек, который был способен рассказать о себе много большее, чем его кто-нибудь смел спросить.
Книга посвящена Сиду Барретту, отцу-основателю легендарной группы Pink Floyd.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.