Швейцар - [18]

Швейцар наспех вытерся носовым платком, но ничего не смог поделать с выражением печали, которая его переполняла. Хотя непонятно, с чего вдруг на него накатило, он испугался, как бы эта печаль его не оставила, ибо знал, что тогда на смену ей придет отчаяние. Тут он почувствовал, как по его руке медленно водят чем-то влажным, будто языком. Хуан перевел взгляд вниз и с изумлением увидел, что его тихонько лижет Клеопатра, собака редкой и необычной породы, а Стефен Уаррем ошеломленно созерцает эту сцену.

— Наверно, лижет меня из-за яйца, которое в меня кинули, — смущенно попытался оправдаться швейцар. — Я не виноват, сеньор, дети управляющего все время меня донимают.

— Нет-нет, причина не в этом, — произнес озадаченный и растерянный сеньор Уаррем, терпеливо ожидая, когда Клеопатра закончит.

Застыдившись, швейцар хотел отнять руку от языка Клеопатры, но мистер Уаррем его остановил.

— Не двигайтесь! — приказал он. — Она знает, что делает.

— Вы думаете? — отважился спросить Хуан.

— Разве вам не объяснили, что Клеопатра — собака, — тут он понизил голос, будто слово «собака» звучало оскорбительно для самой собаки, — умнее которой нет на свете, что я заплатил за нее целое состояние, что все ее движения в высшей степени целесообразны, что она неспособна сделать что-либо просто так, тем более выказать такое доверие кому бы то ни было включая меня? И вдруг какому-то швейцару, — извините, не хочу вас обидеть, но вы же швейцар, — вот так, не будучи с вами знакомой, она лижет руку.

— Все дело в яйце, — вновь кротко напомнил Хуан.

— Не городите чепухи, дружище! Яйцо! Вы что, думаете, — Клеопатру как обычную собаку можно соблазнить яйцом! Если вы расхаживаете с грязными руками — это ваша проблема, к тому же от нее надо избавляться. Но если Клеопатра лижет вам руку, тому должны быть серьезные причины, которые я должен в срочном порядке установить.

Тем временем собака завершила облизывание и, вновь напустив на себя царственную важность, продолжила путь.

Сеньор Уаррем распрощался со швейцаром, заявив ему, что, мол, врач Клеопатры (он избегал называть его ветеринаром) наверняка захочет с ним побеседовать. Нет, он вовсе не опасается, что у швейцара есть какая-либо заразная болезнь. Но будет лучше, если на всякий случай специалист Клеопатры его осмотрит.

— Пожалуйста, постарайтесь быть готовы завтра в любое время.

И так как Клеопатра уже входила в лифт, мистер Уаррем поспешно удалился. Однако тут же вернулся и быстрым и изящным жестом сунул в карман пиджака швейцара стодолларовую банкноту.

12

Роскошная яхта, собственность Уарремов, гордо скользила по Атлантическому океану. На палубе, где установили мощный орган, органист, знаменитый на весь мир, неподражаемо исполнял (худо бы ему пришлось, если бы он этого не сделал) токкату Баха. И всего два существа на палубе слушали мастерское исполнение — собака Клеопатра и наш швейцар.

Вот уже в третий раз Хуана пригласили провести выходные в компании Уарремов. Однако на самом деле как сейчас, так и в двух предыдущих случаях наш швейцар проводил время вовсе не с Уарремами, а с уникальной собакой.

С того самого дня, когда Клеопатра облизала руку Хуану, мистер Уаррем, так же как и остальные члены аристократического семейства, пребывали в мучительной растерянности. Какие только предположения они ни строили, но так и не смогли прийти к удовлетворительному объяснению. С точки зрения хозяев, Клеопатра никогда не позволяла себе ничего подобного. Даже дети хозяев, которые столько раз подлизывались к Клеопатре, пытаясь увлечь ее своими прыжками, смехом, играми и кусочками экзотических яств и завоевать ее расположение, удостоились только презрительного взгляда или обескураживающего рычания. Что же до мистера Уаррема, то он взирал на редкое животное с благоговением, а то и со страхом. В обширном мире, где он вращался, Клеопатра была единственным существом, отказавшимся ему подчиняться. Поэтому после странного инцидента между собакой и швейцаром сеньор Уаррем срочно отправился в Египет (не явившись на коктейль с губернатором Нью-Йорка), чтобы незамедлительно встретиться с представителями крупной эксклюзивной компании, продавшей ему уникальный экземпляр.

Реакция продавцов оказалась такой же растерянной, что и у самого сеньора Уаррема. Ни Клеопатра, ни один из ее далеких и легендарных предков ни разу не позволили себе малейшего проявления панибратства в отношении хозяев или вообще кого бы то ни было, и меньше всего, естественно, швейцара.

— Значит, так, — подвел итог глава крупной собачьей компании, — если животное так поступило, здесь может быть только два объяснения: либо речь идет о психическом расстройстве, что исключено у данной породы, либо существует какая-нибудь глубокая причина, заслуживающая внимания, которую следует хорошенько изучить.

На следующий день мистер Уаррем вернулся в Нью-Йорк с главным ветеринаром крупной компании, который безотлагательно подверг Клеопатру тщательному осмотру. Первое предположение отпадает само собой, заявил он, поскольку физическое и умственное состояние собаки превосходно. Остается только второе объяснение. Так что надлежит совершенно незаметно понаблюдать за тем, каким образом