Шведский всадник. Парикмахер Тюрлюпэ. Маркиз Де Боливар. Рождение антихриста. Рассказы - [184]

Когда Георг Пихлер брал в руки старую, зачитанную газету, он был уже не в тифлисском госпитале, а дома, в Вене. После сорокового прочтения он уже знал передовицу наизусть от первого до последнего слова. Рубрика «Письма читателей» в корне изменила его мировоззрение и превратила в восторженного поборника кремации. Он страстно желал попробовать обезболивающую мазь «Агатоль» и находился в постоянном напряжении от того, найдется ли покупатель австрийского патента № 96137 на втулки для соединительных механизмов, и день и ночь думал, кто из злобы или озорства мог вдребезги разбить выстрелом зеркальную витрину кафе «Ницца» на Альтханплатц.

Отныне он знал, где дешевле всего приобрести все необходимое для жизни. Он знал, где можно за умеренную цену купить почтовые марки по отдельности и целыми коллекциями, лимонад, трикотажные шелковые чулки, кровельный картон, тонкие металлические листы всех видов, роскошный лисий мех, кормовую поваренную соль, медные люстры и термосы. Когда он закрывал глаза, то видел длинные вереницы людей, выстроившихся у лавки М. Гольдамера на Кляйн Шперльгассе, 8, чтобы «необыкновенно выгодно» продать свои брюки, белье, туфли, легкие блузки, мундиры и меховые горжетки.

В начале 1918 года Георга Пихлера в порядке обмена военнопленными отправили на родину. К тому времени он прочитал утреннюю газету от 12 октября 1916 года двести семьдесят раз.

Этот день — 12 октября 1916 — полностью овладел им. У этого дня была вечная жизнь, он затмил все остальные дни и существовал в одиночестве. Все, что произошло в этот день, неизгладимо запечатлелось в памяти Георга Пихлера. Время остановилось во вторник, 12 октября 1916 года. Когда Георг Пихлер вышел с вокзала на венскую улицу — его встречали его пожилая мать и младший брат, — то увидел какую-то лохматую дворнягу, которая вертелась возле дверей трактира. Он тут же объяснил, что это не кто иной, как потерявшийся бульдог фрау Терезы Эндлихер, который откликается на имя Рикки и должен быть возвращен за высокое вознаграждение по адресу Унгаргассе, 23, 3-й округ. Он попытался с ласковыми словами приблизиться к собаке. Собака зарычала, оскалила зубы и приготовилась вцепиться Георгу Пихлеру в правую икру.

Они поехали на трамвае. Брат взял рюкзак Георга и предложил ему сигарету. Мать попросила, чтобы он рассказал что-нибудь о России. Георг Пихлер ответил, что он не знает о России ничего, о чем стоило бы рассказывать. Его взгляд упал на вывеску парикмахерской, мимо которой они проезжали.

«Фридрих Гушак, парикмахер», — прочитал он. — Интересно, не родственник ли этот Гушак тому профессору Гушаку, который 12 октября 1916 года в большом зале анатомического института прочитал доклад о клеточном строении легких человека?»

Под вечер Георг Пихлер зашел в пивную Отто Ремиша на Мариахильфер Гюртель, 18. Он подошел к хозяину и протянул ему руку:

— Несмотря на опоздание, примите мои сердечные поздравления.

Хозяин пожевал кончик сигареты и тупо уставился на него.

— Мои сердечные поздравления в честь вашего двадцатипятилетнего юбилея, — повторил Пихлер.

— Ах, вот что, — сообразил хозяин. — Так это когда ж было-то. Мне уж больно хотелось, чтоб и в газете напечатали. И вот господин доктор, что частенько к нам по вечерам заглядывает, — да вот он сидит, — ваша честь, господин доктор, ваша честь! — он-то мне с этим и помог.

— А как же закончился процесс по делу того дерево перерабатывающего акционерного общества? — спросил Пихлер.

Хозяин сказал, что не вел никогда никаких процессов.

— Я имею в виду то занимательнейшее дело, которое деревоперерабатывающее акционерное общество возбудило против казначейства.

Хозяин сказал, что ничего про такое дело не слыхал.

В сознании Георга Пихлера все люди, о которых он прочитал в газете от 12 октября, были неразрывно связаны. И каждый знал обо всех остальных. Окружной судья доктор Бендинер вместе с фрау Терезой Эндлихер переживал о пропавшем бульдоге Рикки. Потрясенный до глубины души, профессор Гушак ступал в похоронной процессии за телом скончавшегося после недолгих страданий императорского советника Кронфельда.

— Процесс, — начал разъяснять хозяину Пихлер, — происходил 12 октября 1916 года, в день вашего двадцатипятилетнего юбилея. Вы непременно должны об этом знать.

Хозяин недоверчиво взглянул на него, подал знак кельнеру, пожал плечами и удалился за стойку.

Следующим утром Георг Пихлер читал свежую газету. Чтение наскучило ему. Там говорилось о событиях, которые привели его в полное недоумение, а также о людях, имена которых ему ни о чем не говорили.

«Поразительно, — сказал он своему брату, — как мало интересного с некоторых пор стали печатать в газетах. Читаешь о чем-то и тут же забываешь, что прочитал».

Гостиница «У картечи»

Перевод с немецкого О. Мичковского

Фельдфебель Хвастек, чью историю я собираюсь рассказать, застрелился из табельной винтовки следующим способом: привязав к спусковому крючку шнурок и обмотав другой его конец вокруг железных прутьев койки, он приставил дуло к груди и потянул винтовку на себя. Прогрохотал выстрел, и пуля пробила ему грудную клетку. Несмотря на чудовищную рану, фельдфебель не потерял сознание. У него даже хватило сил, чтобы добежать до столовой, где он упал в объятия двух ефрейторов, которые сидели и пили пиво. Они бережно положили его на пол и расстегнули ему гимнастерку. Он уже был не в состоянии говорить и только хрипел и корчился от боли. Ошеломленные ефрейторы не знали, чем ему помочь. По причине воскресного дня в казарме не было врачей. И пока один из растерянных приятелей вопил истошным голосом: «Дежурный! Дежурный!» — другой, повинуясь некоему необъяснимому порыву, взял кружку пива и попытался напоить умирающего. «Выпей, Хвастек! уговаривал он фельдфебеля. — Выпей, и тебе полегчает!»