Шведские спички - [103]

Ста­рик сел, на­чал сно­ва та­со­вать кар­ты, но ру­ки его тряс­лись. То­гда он на­лил ста­кан ви­на, вы­пил его и ска­зал ре­бен­ку:

— Ви­дишь, к че­му ве­дут все эти де­лиш­ки, — к стыч­ке с по­ли­ци­ей…

Он разъ­яс­нил маль­чи­ку, что речь шла, долж­но быть, о кра­же со взло­мом — в та­ких де­лах Мак был «спе­циа­ли­стом».

— Зна­чит, в тот ве­чер, Бу­гра…

— Да, ко­неч­но… Он ждал под­мо­ги. А ты ви­дишь сам, к че­му это ве­дет. Вот ду­рак-то! Чтоб так вез­ло, и вдруг влип­нуть… По мень­шей ме­ре два го­да по­лу­чит…

— Тюрь­мы?

— Ну да, и это толь­ко в том слу­чае, ес­ли раз­до­бу­дет хо­ро­ше­го ад­во­ка­та.

Оли­вье при­по­ми­нал свои от­но­ше­ния с Ма­ком: столк­но­ве­ние на ле­ст­ни­це, встре­ча у Ма­до, удар ку­ла­ком в под­бо­ро­док, но еще и урок бок­са. Ему бы­ло очень гру­ст­но. Всплыл в па­мя­ти один аме­ри­кан­ский фильм, дей­ст­вие ко­то­ро­го раз­вер­ты­ва­лось в тюрь­ме Синг-Синг. Ка­торж­ни­ки в по­ло­са­тых май­ках гу­ля­ли во дво­ре по кру­гу, и ка­ж­дый дер­жал ру­ки на пле­чах впе­ре­ди иду­ще­го. Он пред­ста­вил се­бе Ма­ка в та­ком по­ло­же­нии и про­шеп­тал: «Как же это ужас­но, а?» Маль­чик был при­зна­те­лен Бу­гра, про­ро­нив­ше­му: «Не­сча­ст­ный па­рень!» — хо­тя в этой фра­зе ста­ри­ка слы­ша­лись и жа­лость и пре­зре­ние.

*

Ко­гда Оли­вье со­об­щил Ма­до об аре­сте Ма­ка, она про­сто ска­за­ла:

— Ра­но или позд­но это долж­но бы­ло про­изой­ти!

Маль­чик по­смот­рел на нее с удив­ле­ни­ем. Ока­за­лось, что и она бы­ла под­го­тов­ле­на к уда­рам жиз­ни, без­у­ча­ст­но при­ни­ма­ла лю­бые но­во­сти. Ста­ло быть, лю­ди жи­ли, встре­ча­лись, вме­сте про­во­ди­ли до­суг, за­вя­зы­ва­ли друж­бу, но, ко­гда один из них ис­че­зал, ос­таль­ных это ни­ма­ло не бес­по­кои­ло.

Как-то ве­че­ром Ма­до по­зва­ла Оли­вье в ки­но «Эль­до­ра­до» на буль­ва­ре Страс­бург, где шел вес­терн «До­ро­га ги­ган­тов», и они от­пра­ви­лись ту­да пеш­ком, ос­та­нав­ли­ва­ясь по­гла­зеть на вит­ри­ну фо­то­гра­фа Же­ро­ма, за­тем на дру­гую — тор­гов­ца ме­ха­ни­че­ски­ми иг­руш­ка­ми, с вы­став­лен­ны­ми кон­ст­рук­то­ра­ми фир­мы Ме­ка­но и Трик­са и элек­три­че­ски­ми же­лез­ны­ми до­ро­га­ми Хорн­би и Брун­сви­ка, по­стоя­ли еще у вит­ри­ны с рек­ла­мой «Ме­хов­щик-ча­ров­ник!», как вдруг око­ло них за­тор­мо­зи­ла ма­лень­кая си­няя ма­ши­на мар­ки «ро­зен­гар» и жен­ский го­лос по­звал:

— Мад­лен, а Мад­лен!

Прин­цес­са, вид­но, бы­ла очень об­ра­до­ва­на этой встре­чей. Из ма­ши­ны вы­шла мо­ло­дая жен­щи­на, они ра­до­ст­но об­ня­лись, ну пря­мо как школь­ни­цы, и да­же под­прыг­ну­ли на мес­те.

— Ну, по­еха­ли, са­дись в ма­ши­ну! А это что за ма­лыш?

Оли­вье тот­час при­нял не­за­ви­си­мый вид, влез в ма­ши­ну и сел, ста­ра­ясь дер­жать­ся пря­мо. Но под­ру­гам бы­ло не до не­го. Они го­во­ри­ли о ка­ком-то дан­син­ге, в ко­то­ром обе ра­бо­та­ли и ко­то­рый не ос­та­вил у них до­б­рых вос­по­ми­на­ний. Оли­вье си­дел сза­ди и вды­хал сме­шан­ный аро­мат их ду­хов. В зер­каль­це шо­фе­ра он ви­дел чер­ные гла­за и кро­ва­во-крас­ный рот той, что зва­ли Элен. Ма­до по­вер­ну­лась к маль­чи­ку и кив­ну­ла, под­бад­ри­вая его.

Жен­щи­ны ре­ши­ли по­ехать на пло­щадь Эту­аль, к друзь­ям, у ко­то­рых в этот день бы­ла ве­че­рин­ка, и Оли­вье за­та­ил ды­ха­ние: возь­мут они его с со­бой или нет?

— Мы сна­ча­ла про­во­дим мое­го дру­га Оли­вье, — ска­за­ла Ма­до, — ему на­до на ули­цу Ла­ба, это око­ло ули­цы Ра­мей. По­ез­жай по буль­ва­ру Бар­бес, Элен, и свер­ни на­ле­во к Ша­то Руж.

— Те­бе нра­вит­ся твой квар­тал? — спро­си­ла Элен.

— Там спо­кой­но.

Оли­вье по­ну­рил­ся; он чув­ст­во­вал се­бя оби­жен­ным и не­на­ви­дел эту Элен, ис­пор­тив­шую ему та­кой чу­дес­ный ве­чер.

— Ты взгля­ни на не­го, он ду­ет­ся! — ска­за­ла Ма­до, по­гро­зив паль­цем. — Не­хо­ро­шо, Оли­вье.

— Ни­че­го я не ду­юсь!

— Да­же вот эта­кие и то реа­ги­ру­ют, как муж­чи­ны! — ска­за­ла Элен.

Оли­вье мыс­лен­но по­ка­зал ей язык, про­звал Чер­нав­кой из-за ее ла­ки­ро­ван­ных, бле­стя­щих во­лос, но по­ста­рал­ся все же быть веж­ли­вым, ра­зы­грать рав­но­ду­шие и, на­кло­нив­шись к Ма­до, про­жур­чал слад­ким го­ло­сом:

— А мне как раз чер­тов­ски хо­чет­ся спать!

— На пе­ре­кре­ст­ке по­вер­нешь на­ле­во… — ука­за­ла Ма­до.

— Ни­ко­гда так спать не хо­те­лось, кля­нусь! — по­вто­рил Оли­вье и зев­нул.

Ко­гда они его до­вез­ли до уг­ла улиц Ко­лен­кур и Баш­ле, маль­чик це­ре­мон­но вы­мол­вил:

— Спа­си­бо, Ма­до, мне бы­ло очень ве­се­ло.

— По­це­луй ме­ня, ду­ра­чи­на ты эта­кий, не сер­дись!

Ему бы­ло не­при­ят­но, что Ма­до обоз­ва­ла его «ду­ра­чи­ной». Ко­гда «ро­зен­гар» отъ­е­хал, маль­чи­ку по­ка­за­лось, что обе жен­щи­ны смея­лись над ним. Хо­тя Оли­вье и на са­мом де­ле вдруг по­чув­ст­во­вал, что силь­но ус­тал, он все же ре­шил про­гу­лять­ся по ули­це взад-впе­ред.

Па­риж уже пус­тел — при­бли­жал­ся ав­густ. Ша­ги гул­ко зву­ча­ли на утих­ших мос­то­вых. Слыш­но бы­ло, как ше­ле­сте­ли ли­ст­вой де­ре­вья. Фа­ры так­си слов­но мча­лись вдо­гон­ку за соб­ст­вен­ным све­том. Жел­тые пря­мо­уголь­ни­ки окон, по­ка еще бодр­ст­вую­щих, ка­за­лись блед­нее обыч­но­го. Ста­руш­ка в би­гу­ди смот­ре­ла, как чей-то бо­бик от­ме­ча­ет свое при­сут­ст­вие у ре­шет­ки, ок­ру­жаю­щей де­ре­во. В ка­фе «