Схватка у Черного Моря - [2]

Делая главную ставку на Деникина, империалисты Антанты не ослабляли своей помощи Колчаку, Юденичу и другим контрреволюционным силам. Не сбрасывали они со счетов махновско-кулацкие и петлюровские банды. В это время делаются попытки установить связи между деникинцами и Петлюрой, армия которого, пополненная галицийскими сичевиками, наступала на Киев с запада. На Украину и Белоруссию с запада наступали белополяки.

Начался новый объединенный поход империалистов Англии, США, Франции и других стран. Английские газеты и радио во весь голос трубили, что начинается объявленный Черчиллем «поход 14-ти государств», которые до конца 1919 года овладеют сердцем России — Москвой.

Об этом кричали не только буржуазные газеты — сам Деникин в так называемой «московской директиве», подписанной 3 июля 1919 года в Царицыне и провозглашавшей начало нового объединенного похода Антанты, подчеркнул, что этот поход имеет «конечной целью захват сердца России — Москвы» ^{2}.

Под общим командованием Деникина находились три армии: «Добровольческая», которой командовал генерал Май-Маевский, Донская, под командованием генерала Сидорина, и Кавказская —-генерала Врангеля. В «московской директиве» предусматривалось, что все три армии будут наступать на Москву: «Добровольческая» — через Курск, Орел, Тулу; Донская — через Воронеж, Козлов (Мичуринск), Рязань; Кавказская осуществит глубокий фланговый маневр через Саратов, Пензу, Арзамас, Нижний Новгород и Владимир.

В «директиве» также указывалось, что группе войск под командованием генерала Добровольского надлежало выйти на линию Днепра, захватить Херсон и Николаев. А пункт 6-й «директивы» гласил: «Черноморскому флоту содействовать выполнению боевых задач... и блокировать порт Одессу» ^{3}.

В тот же самый день, когда в Царицыне подписывалась «московская директива» о наступлении на Москву, В. И. Ленин написал письмо ЦК РКП (большевиков) к организациям партии «Все на борьбу с Деникиным!» Это была не только программа разгрома деникинских полчищ, но и программа, выдвинувшая ряд принципиальных положений, которыми наша партия руководствовалась и в годы Великой Отечественной войны Советского Союза. Подчеркнув, что наступил один из самых критических, по всей вероятности, даже самый критический момент социалистической революции, В. И. Ленин отметил, что империалисты делают отчаянную попытку восстановить в нашей стране иго капитализма посредством нашествия Деникина, которому они, как и Колчаку, оказали помощь офицерами, танками, снарядами, снаряжением и т.д.

Ленин призвал рабочих и крестьян Советской республики напрячь все силы, чтобы отразить нашествие Деникина и разгромить его. «Все коммунисты прежде всего и больше всего,— говорилось в письме,— все сочувствующие им, все честные рабочие и крестьяне, все советские работники должны подтянуться по-военному, переведя максимум своей работы, своих усилий и забот на непосредственные задачи войны, на быстрое отражение нашествия Деникина, сокращая и перестраивая, в подчинение этой задаче, всю свою остальную деятельность.

Советская республика осаждена врагом. Она должна быть единым военным лагерем не на словах, а на деле.

Всю работу всех учреждений приспособить к войне и перестроить по-военному!» ^{4}

Этими же ленинскими идеями были проникнуты решения Пленума ЦК РКП (б), который состоялся в начале июля 1919 года. Пленум наметил мероприятия по укреплению Южного фронта, где решалась судьба завоеваний пролетарской революции.

Нисколько не преуменьшая опасности, признавая открыто все трудности, Коммунистическая партия разъясняла массам всю правду, твердо и уверенно заявляла: «Деникин будет сломлен и раздавлен, так же развалится, как развалился Колчак». Коммунисты шли в гущу широких масс, воспитывая у них организованность, дисциплину и преданность великому делу социалистической революции.

Боевые дни

В первых числах мая 1919 г. одесскому окружному военному комиссару Артему Кривошееву стали поступать перехваченные радиограммы деникинского командования на Черном море. Каждая радиограмма кодировалась двухзначным шифром по двум системам, одна из которых оставалась пока нераскрытой. Сколько не бились дешифровщики над текстом, результатов это не дало. Получались бессмысленные ребусы, сохранявшие, по всей вероятности, важную тайну.

Десятки раз перечитывал Кривошеев лежавшие перед ним обрывки радиограмм:

«Старшему лейтенанту... должен... секретную...»

«...следовать ... французским ... барон Пиллар-фон-Пильхау...»

«...кормовой ... андреевский... маневрировать... кочегаров...»

«...оборудовать 424... леерного... шхун... десант помощью барж...»

Из всего, что поддалось дешифровке, явствовало, что белогвардейцы затевают какую-то операцию на море, к которой определенное отношение имеет флот союзников.

Придя к такому выводу, окрвоенком позвонил председателю губисполкома Клименко и попросил еще раз обсудить вопрос об усилении морской обороны одесского побережья, подчеркнув, что получены новые материалы, не терпящие отлагательства.

Руководство партийных и советских органов города понимало всю серьезность положения Одессы и, особенно, уязвимость ее с моря. Секретарь губкома партии Ян Гамарник вместе с окрвоенкомом Артемом Кривошеевым направили в Морское управление штаба Народного комиссариата по военным делам Украины несколько телеграмм с просьбой организовать морскую оборону Одессы. Эти телеграммы с соответствующими резолюциями попадали командующему Советским Черноморским флотом А. И. Шейковскому и оставались без движения. Он неизменно отвечал: «Вопрос изучается» или «Вопрос поставлен в высших инстанциях».