Схватка не на жизнь - [35]

— Когда точнее? — спросил Магура.

— Сразу после полуночи. Приказано, чтоб были готовы к этому времени. Немцы страсть как точность уважают. Раз передали, что после полуночи на город налетят — значит, минута в минуту над Сталинградом будут. — Непейвода сел на топчан и вытянул ноги, загородив ими чуть ли не всю комнату. — Никакая светомаскировка не поможет. Высветим город — будет как на ладони.

— Не город высвечивать надо, а заводы и военные объекты, — напомнил Магура.

— Это понятно, — кивнул Непейвода. — Первым делом ГРЭС, за ней тракторный, вокзал и «Баррикады». Еще суда на Волге да оборонительные сооружения в Бекетовке.

— И Хорек сигналить будет? — словно между прочим поинтересовался майор.

— Не, — мотнул головой Непейвода. — Не его рук дело ракетами стрелять. Мы вроде оркестра, а он, значит, за дирижера. Сам так назвался. Следить за работой будет издали, в холодке и тенечке, чтоб посторонние напрасно глаза на него не пялили: не уважает он мельтешить.

— Я лишь видел ваших людей, но почти ничего о них не знаю.

— А чего про них знать? Разными путями к нам пристали. Кое-кто, вроде меня, до войны в тюряге сидел, да немцы освободили и к делу пристроили. Другие с Украины от ихнего гетмана Бендеры. А есть такие, что из белой армии, кто по Европам долго мыкался и наконец своего часа дождался. Имеются и из пленных.

— Довольно пестрая, скажу вам, компания подобралась.

— Точно, — согласился Непейвода. — Даже слишком пестрая: в клеточку, в полосочку и цветочки! Как ситец, в который девки наряжаются! — Развалившись на топчане, он, отчаянно фальшивя, затянул:

Тюрьма, тюрьма! Твои оковы,

Твои железные замки,

Твои решетки и засовы,

И часовые, и штыки!..

«Недосидел и по тюрьме скучает!» — усмехнулся Николай Степанович.

— Эх, гитару бы мне сейчас, сестричку семиструнную! Уж я бы вдарил — аж слезой прошибло! Такие песни знаю, что любого проберут. Немцы и те заслушивались, хотя слов не понимали. Бывало, потянет меня на песню, возьму гитару, а Глобке — был там один с такой фамилией, сам рыжий и нос весь в конопушках, — говорит: «Вилли (это он так мое имя переиначил), песню давай!» Ну я и рад стараться!

Глаза у Непейводы увлажнились. По всему было видно, что воспоминания растрогали его, и, продолжая полулежать на топчане, он вновь запел:

Мы ушли от проклятой погони!

Перестань, мое сердце, дрожать!

Нас не выдадут черные кони,

Вороных никому не догнать!

Помолчал, мечтательно глядя в потолок, и сознался:

— Жаль, Селезня нет, вот у кого голос так голос! Заслушаетесь! Вовремя я его к рукам прибрал, не то бы пропал человек! Теперь во где у меня сидит! — Непейвода сжал кулак. — Со всеми потрохами тут! Хорек наказал его в деле проверить, боится, как бы в сторону, как иные, не вильнул. А я полное ручательство за Селезня дал! Верный, сказал, человек, свой в доску, на попятную не пойдет. — Непейвода расправил плечи и, отогнув рукав пиджака, взглянул на часы: — Пора. Пока за Антоном схожу, пока до места с ним дойдем — в самый раз будет. Если желаете нас в работе посмотреть, милости прошу.

Ночь над Сталинградом была беззвездной и безлунной. Отсутствие света в окнах, погашенные фонари на улицах делали ее еще темнее.

— Как по заказу. Хоть глаз выколи — ничего не видать! — хмыкнул Непейвода и посоветовал Магуре: — Вам лучше издали наблюдать, чтоб патрульных не остерегаться. Можно, конечно, и с чердака. Но советую подальше держаться: мало ли чего может случиться.

— Например? — спросил Николай Степанович.

— Ну, патруль на нас глаз положит. Это как ракетами стрельнем. Тогда придется чесать, пятками мелькать, не то загремим. Решайте, как вам будет лучше.

Насвистывая под нос незамысловатую мелодию, Непейвода ненадолго скрылся в одном из домов, чтобы вскоре выйти на улицу с Антоном.

— …Тю! — присвистнул Непейвода, не увидев у подъезда связника из-за линии фронта, и подумал, что тот хитер и осторожен.

— Забыл, что сейчас комендантский час? — напомнил Антон. — Загребут в такое время в комендатуру.

— Пусть другие патруля страшатся, — улыбнулся Непейвода. — Мне комендантский час нипочем, и ты его тоже не сильно бойся. Остановят, так пропуска покажем. С подписью самого коменданта! Потопали.

Они двинулись по безлюдной улице, не замечая, что следом за ними идет Магура.

Наконец Непейвода остановился, задрал голову и посмотрел на высившийся перед ними пятиэтажный дом с заклеенными окнами.

— Еще чуть-чуть, и на месте будем.

Они поднялись на пятый этаж. У входа на чердак Непейвода повозился в двери отмычкой и открыл ее.

— Пригнись, не то шишку заработаешь, тут стропил много, — посоветовал он Антону и оглянулся, ожидая хоть сейчас увидеть связника.

Но в лестничном проеме никого не было. И Непейвода поглубже натянул на лоб фуражку, втянул голову в плечи и шагнул в глубину чердака, где от нагревшейся за день жестяной кровли стояла дурманящая духота. Лишь оказавшись у слухового окна, он распрямился, успокоенно вздохнул.

— Может, ты звезды меня считать привел? — съехидничал Антон. — Забыл, наверно, что нынче их нет. А больше тут делать нечего.

— Это не скажи, — не согласился Непейвода. — Делу нас предостаточно. Пяти минут не пройдет, как работать придется. И тебе и мне, в четыре руки. Вроде как музыканты это делают, когда одно пианино оседлают. — Он расстегнул пиджак и достал странной формы, ни разу прежде не виданный Антоном пистолет: — Гляди, как заряжать надо.