Схватка - [62]

— Эй, командир-пискля, укажи-ка лучше на что присесть, — вырвалось из шеренги.

— На собственное мягкое место, — отпарировал голосок.

— Прекратить разговоры! — вмешался сиплый бас, и на палубе стало тихо. — Немец рядом, а вы «присесть»...

— Можно вопросик? — не стерпел Иванов.

— Слушаю вас, товарищ боец, — настороженно отозвался бас.

— Как величают эту посудину? На разных плавал, но такой крейсер впервые вижу.

— «Гаситель». А я его капитан.

— «Гаситель»? — переспросил Иванов.

— Так, пожарный пароход «Гаситель». Эта посудина, как вы, товарищ боец, выразились, побывала в таких переплетах, что не дай бог вам подобное пережить. «Гаситель» весь в ранах, в его теле и поныне торчат сотни осколков... Работы «Гасителю» хватает: тушим пожары на Волге, возим раненых с правого берега на левый, а сейчас вас доставим в Сталинград. Понятно?

— Вполне, — ответил Иванов. — Выходит, ваш «Гаситель» герой.

— И матросы у нас геройские. А ну-ка, юнга Гена, скажи, каким орденом тебя наградил командарм Чуйков?

— Так вы же знаете, — отозвался тонкий голосок.

— Бойцам скажи, пусть и они узнают.

— Ну «звездочкой».

— Не «звездочкой», а орденом Красной Звезды... За геройство...

— Интересно, что же юнга такое геройское сотворил? — спросил Усольцев.

— Ответь, Гена, бойцу, — пробасил капитан. — Видишь, им интересно.

— Ну пальнул по фрицеву самолету, — сказал Гена и замолк.

— Ну и что же? — допытывался Усольцев.

— Утонул.

— Кто?

— Эх, Генка, — произнес капитан. — Стрельнул метко, а толком рассказать не можешь. Придется мне тебя выручать... Было так. Мы стояли у берега. Видим, на Волге поднялась кутерьма: три немецких самолета накинулись на катер «Надежный», на корме которого сразу загорелись ящики с боеприпасами. Мы пошли на выручку. А самолеты кружат и кидают бомбы. Наш матрос ударил по стервятнику из пулемета. Дал несколько очередей и упал. Я крикнул: «К пулемету!». Гена тут как тут: схватил гашетку и стал строчить. И удачно — самолет вспыхнул и как шел на нас, так и спикировал в Волгу, утонул стервятник... Все это многие видели с берега.

Когда мы подплыли к нему, к нам подошла группа командиров. Среди них был и сам командарм. «Кто стрелял по немцу?» — спросил он и показал на небо. Я указал на Гену. Чуйков положил юнге руку на плечо и сказал: «Хвалю. Молодец. А как сумел?». Гена по-детски ответил: «Это он сам упал...» Генерал рассмеялся и тут же, обернувшись, попросил у одного из офицеров орден Красной Звезды. Офицер отвинтил орден и передал командарму, который и прикрепил Красную Звезду к бушлату нашего юнги. А офицеру Чуйков сказал: «Тебе я потом верну, а этому пацану нужно сейчас...» Вот и вся история.

— Сколько годков тебе, Генка? — спросил Ободов.

— Тринадцать.

— Елки-моталки, дите, а уже с орденом, — удивился Нечаев.

— Завидуешь? — хихикнул Иванов. Нечаев не ответил, может, оттого, что совсем рядом плюхнулся в Волгу снаряд, за ним — второй и третий...

— Щупают берег, — произнес капитан. — Всем по местам!

Лейтенант Брызгалов скомандовал взводу привести оружие в боевую готовность, быть всем внимательными, не суетиться и не кимарить.

— Отдать чалку, полный вперед! — услышали все команду капитана.

Сталинград коптил небо. Густые клубы дыма накрыли город вдоль всего берега. Копоть и гарь ползли к Волге.

Бойцы совсем умолкли, прислушиваясь ко всему, что доносилось с правого берега. Усольцеву послышалось, что там кто-то плачет, навзрыд голосит. Еще сильнее напряг слух — тихо, никаких звуков. Показалось... И вдруг пулемет — забил, застучал. Вот только чей — не разобрать.

Не долго стучал этот дятел-пулемет, как возник внезапно, так вмиг и заглох.

Усольцев ощутил на своем плече чью-то руку.

— Это я, — произнес Клим.

— Вот хорошо, а то совсем потерял тебя. Ты как, где примостился?

— У какой-то трубы... Там греет, тепло...

— А Чижик где?

— Здесь... Катюша, иди к нам, — позвал Клим.

Санинструктор Катя Чижова тут же появилась и встала рядом с Усольцевым.

— Ну как, медицина, не продрогла? Сыростью тянет, — Усольцев обнял за плечи Катюшу.

— Нормально... Что-то наш корабль еле ползет...

— И кособочит, — добавил Нечаев.

— Как кособочит? — не понял Усольцев.

— Ну, не напрямую к берегу плывем, а косо...

— Тебя не спросил...

Вдруг воздух наполнился пронзительным шипением, отчего все мгновенно придавились к палубе. Снаряды — один за другим — бешено неслись над «Гасителем» и рвались у берега, где только что вторая рота грузилась на пароход. Взрывы так сотрясали воздух, что и «Гаситель» закачался.

— Началась пляска чертей! — в сердцах произнес капитан. — Спокойно, товарищи бойцы, причал уже рядом. Проскочим...

— Скорей бы, — оживился Нечаев. — А ты, Емельяша, говорил, что они дрыхнут.

Взрывы с каждой минутой все ближе подбирались к «Гасителю». Волны хлестали по бортам и слева, и справа, брызгами доставая бойцов. «Гаситель» еще пуще заплясал.

— Ситуация! — произнес Усольцев. — В тебя бьют, а ты в бездействии...

— Спаси, Аллах! — вырвалось у Хафизова.

— Отставить религию! — рявкнул помкомвзвода Антипов.

Съежился Хафизов, сидя прижался щекой к борту и продолжал тихонько шептать никому непонятные слова.

Усольцев протянул к нему руку и, взявшись за плечо, слегка потряс.