Схватка - [44]

— А Яна с Мальвиной? — насторожился Кулешевский.

— Их на кухне не достанет. Если только штукатуркой.

И снова тишина. Денис прилег на топчане, а Емельян, присев на стул, глазами впился в окно, за которым гуляла поземка. Хотел увидеть живого человека, но улица не подавала никаких признаков жизни. Ему вдруг показалось, что в местечке просто нет людей. Как нет? А Яна? Мальвина? А вон в домике, что напротив, наверняка кто-то живой копошится: дым из трубы идет... А улица безлюдна. Сидят люди с своих закутках. Страх загнал их туда и не выпускает на волю. Вот житуха: на своей земле живут люди, а остерегаются по ней ходить. Будто в цепи закованы... А цепи ведь рвать надо... Рвать!

— О чем бормочешь, Емельяша?

— Так... Всякое в голову лезет... Немцев кляну.

— Пустое. Копи злость на вечер.

— А ты чего не спишь?

— Что-то сон не берет... Наталка перед глазами...

— А кто такая?

— Жена. Без вести пропала.

— Как так?

— Она у меня турист. Каждый отпуск в поход отправлялась. Все уголки страны исходила. А в конце мая прошлого года на Северный Кавказ подалась — в горы. Ну и с концом... Сам понимаешь, война преградила ей дорогу домой. Где она теперь?.. Вот лежу и гадаю.

— Ну Гитлер, ну гад, всем нам жизнь исковеркал! — в сердцах произнес Емельян.

— Да уж, хуже некуда.

Мимо окна проскочил мотоцикл, за ним — второй.

— Фрицы зашебуршились, — произнес Емельян.

— Порядок наводят, — сказал, поднимаясь с топчана, Денис. — Жди беды...

Денис хотел что-то еще сказать, но мелкий стук по стеклу прервал его, и он прильнул к окну, у которого стояла Яна. Денис вышел в сени, открыл засов и впустил ее в дом.

Яна с порога выпалила:

— Началась новая облава... Немцы и полицаи в каждый дом заходят... Ищут подозрительных... Спускайтесь в подполье... В сенцах оно... А я дом на замок закрою...

Иного выхода, действительно, не было. Емельян и Денис захватили с собой портфели со взрывчаткой, гранаты, пистолеты, офицерские костюмы и по крутой лестнице спустились в холодное подполье. Яна, как и сказала, навесила на входную дверь большой замок и отправилась к себе.

В подполье пахло сыростью и плесенью. Емельян включил фонарик: кругом стояли бочки, ведра, по углам валялся какой-то хлам.

— Тут и крысы, наверно, водятся, — вполголоса произнес Денис.

— Могут и атаковать нас, — сказал Емельян. — Они такие...

— А если двуногие? — спросил Денис.

— Дадим бой! — решительно ответил Емельян. — А пока замрем: будем слушать...

С полчаса никаких звуков не доносилось в подполье, даже шорохов не было слышно.

— Вот это каземат! — подал голос Денис.

— Тише! — насторожился Емельян. — Кажется, у двери кто-то возится...

И правда, щелкнул ключ, потом скрипнула дверь. Емельян вынул из кармана пистолет.

— Шагов не слышно, — прошептал Денис. Снова проскрипела дверь, и что-то хлопнуло.

— Это я! — донесся до подполья голос Яны. — Вылезайте!

Когда друг за другом вошли в горницу, Яна рассказала, что двое немцев из ортскомендатуры и полицай вошли во двор и, постояв у ее дома, направились было прямо к двери, на которой висел замок. Она вышла на улицу и, громко поздоровавшись, сообщила немцам, что в доме никто не живет, но если господа хотят туда войти, то она может им открыть — и Яна протянула ключ. Немцы отказались принять ключ и тут же удалились.

— Вы не слышали крик? — спросила Яна.

— Нет, — ответил Емельян.

— Вон из той избы, — Яна указала на дом, из печной трубы которого шел дымок, — вывели тетку Авдотью, ее больного мужа и двух девочек, дочек, и куда-то погнали.

— За что их? — спросил Емельян.

— Точно не знаю... Такой крик стоял... Немцы пинали девочек. Они плакали... Тетку Авдотью по лицу били... Жутко...

Яна вся затряслась, слезы побежали по ее щекам. Она прильнула к Емельяну и, положив голову на его широкую грудь, судорожно всхлипывала.

— Ну не надо так, успокойтесь. — Емельян гладил золотистые кудряшки Яны, а у самого от злости все внутри кипело. — Мы доберемся до них...

Яна притихла и, отпрянув от Емельяна, засеменила в спальню, к трельяжу. Здесь было много крохотных баночек и флакончиков, каждый из которых имел одно таинственное предназначение — навести красоту на женском лице. Но Яне этого не требовалось: природа одарила ее таким прелестным личиком, что на нем косметике делать нечего. И она прибегла лишь к пудре, при помощи которой легко устранила следы слез.

— Совсем иное дело! — восхитился Емельян, когда Яна вышла из спальни. — Вам не идут слезы.

— Мне пора, — произнесла Яна и быстро вышла из дома.

Емельян подошел к окну и, прильнув к стеклу, чтобы разглядеть, чем живет улица, увидел Яну, перебегавшую дорогу. За ней следом покатился снежный вихрь, потом он догнал и окутал ее, отчего Емельяну показалось, что Яны вдруг не стало... Но вихрь будто мальчишка-баловник покружил, попрыгал и удалился своей дорогой, осыпав Яну с ног до головы снежинками.

Посмотрел Емельян на дом, что напротив, — никаких признаков жизни. Даже труба-дымоход перестала дымить. Погас огонь в печи и некому оживить его. Была жизнь в избе и враз скончалась. И не естественным образом перестала существовать, а насильно.

— Денис, — обратился вдруг Емельян к молчаливо сидевшему напарнику, — ты советовал мне копить злость. Дозволь доложить, что ее у меня уже под завязку. Дальше некуда! Взгляни-ка на свою луковицу: долго еще ждать?