Шутки Господа - [59]

– Это твоя постоянная сестра? – спросил Мендель.

– Мисс Хилл? Новенькая. Очень милая. Тут все, знаешь, кислые. А она такая жизнерадостная, дружелюбная. И с чувством юмора. Ну хорошо, тебе, пожалуй, пора. Мне было так приятно тебя повидать, Ленни!

– Да что там, старина… Мне тоже, Меер.

Ошеломленный Ленни Мендель вышел в коридор и пошел к лифту, надеясь повстречать мисс Хилл. Но ее нигде не было. Он спустился на улицу, глубоко вдохнул холодный ночной воздух и понял, что во что бы то ни стало должен снова увидеть эту девушку. Боже мой, думал Ленни, пока такси катило через Центральный парк, я знаком с актрисами, с фотомоделями – а тут какая-то медсестричка, и она прекраснее, чем все они, вместе взятые. Как же я ничего не сказал? Надо было ее разговорить. Интересно, она замужем? Ах да, конечно нет, раз она «мисс». Надо было выспросить про нее у Меера. Хотя, если она там недавно… Он перебрал все «надо было», проклиная себя за то, что упустил неповторимый случай, но потом утешился мыслью, что, по крайней мере, знает, где она работает, и сумеет ее разыскать. Но сначала надо взять себя в руки. В конце концов она вполне может оказаться скучной куклой, недалекой и простоватой, как сотни красоток, которых он встречал в шоу-бизнесе. Правда, она медсестра. И, следовательно, может быть, не так эгоистична, не так поверхностна, более человечна, чем они. Но вдруг она знает только, как подавать утку? Нет, жизнь не может поступить со мной так жестоко. Ленни придумал было подкараулить мисс Хилл у больницы, но сообразил, что сестры наверняка работают через смену и он может прождать понапрасну. И потом, так можно только напугать и навсегда оттолкнуть ее.

На другой день Ленни снова навестил Ишковича. Он принес почитать больному приятелю книгу «Знаменитые спортивные истории», что, по его мнению, должно было вполне оправдать визит. При виде Менделя Ишкович удивился и очень обрадовался, но дежурила в тот вечер не мисс Хилл, а угрюмая мисс Караманулис, время от времени вваливавшаяся в палату. Мендель с трудом скрывал огорчение, старался внимательно слушать приятеля – но не мог. Однако Ишкович сегодня был слегка заторможен и не заметил его рассеянности и стремления поскорей уйти.

Мендель пришел в больницу и на другой день. На этот раз у Ишковича дежурила она. Мендель торопливо поболтал с приятелем, а на обратном пути, в коридоре, умудрился подслушать разговор мисс Хилл с другой медсестрой, из которого понял, что у его богини есть молодой человек и что завтра они идут на мюзикл. Старательно делая вид, что ждет лифта, Мендель слушал во все уши, надеясь понять, как далеко зашли ее отношения с этим парнем, но никаких подробностей не услышал и предположил, что они наверняка помолвлены. Правда, мисс Хилл не носит кольца, но он отчетливо слышал, как она сказала «мой любимый». Мендель приуныл. Он представил себе пылкого обожателя, какого-нибудь молодого врача – например, блистательного хирурга, с которым у мисс Хилл много общих интересов. Пока двери лифта закрывались, Мендель видел, как она уходит вдаль по коридору, оживленно болтая с коллегой, как соблазнительно покачиваются ее бедра; ее прелестный смех словно озарял тишину сумрачной юдоли, и, охваченный любовью и тоской, Ленни сказал себе: она все равно будет моей.

Только не напортачить, не испортить все, как обычно. Шаг за шагом, шаг за шагом, медленно и осторожно. Не спешить. Не спешить, из-за этого я всегда прокалываюсь. Не терять головы. Для начала побольше разузнать о ней. Во-первых, точно ли она так хороша, как мне показалось? Допустим, да. Тогда вопрос: насколько серьезно у них с тем типом? А если даже никакого типа нет, то все равно, светит ли мне что-нибудь? Собственно, почему нет? Если она свободна, почему мне не приударить и не добиться победы? Или даже отбить, если все-таки кто-то есть. Просто нужно время. Сначала хорошенько все выяснить. Потом переходить к делу. Разговоры, шутки, демонстрация моих духовных богатств и чувства юмора в действии. Мендель ломал пальцы, как муж Анны Карениной, и бессвязно разговаривал сам с собой. Значит, план такой: я навещаю Ишковича и постепенно, не торопясь, ненавязчиво набираю очки. Никаких лобовых атак. Сколько раз моя дурацкая прямота и настойчивость подводили меня. Хватит. Будем умнее.

И Мендель стал навещать больного каждый день. Ишкович не верил своему счастью, он и не знал, что у него есть на свете такой преданный друг. Всякий раз Мендель приносил основательный, хорошо обдуманный подарок. Подарок, который должен был помочь мисс Хилл составить впечатление о дарителе. То это был со вкусом подобранный букет, то биография Толстого (она обмолвилась, что обожает «Анну Каренину»), томик Вордсворта, баночка икры. Ишкович недоумевал. Честно говоря, он терпеть не мог икры и никогда не слыхал о Вордсворте. Хорошо еще, что Мендель удержался, не подарил ему дивные старинные сережки, которые, конечно, восхитили бы мисс Хилл.

При всяком удобном случае галантный кавалер стремился вовлечь даму в разговор. Он выяснил, что она в самом деле помолвлена, но еще сомневается. Ее жених адвокат, а она всегда мечтала выйти замуж за человека искусства. Зато Норман – потрясающий высокий брюнет. (Этот портрет подпортил настроение не столь импозантному Менделю.) Рассказывая исхудавшему приятелю о своих успехах, делясь остроумными соображениями, Мендель говорил так громко, чтобы слышала мисс Хилл. Он чувствовал, что не мог не произвести впечатление, но потом в разговоре снова возникал красавец адвокат, их планы на будущее. Ну и везунчик этот Норман, думал Ленни. Он может быть с ней сколько захочет. Они смеются, строят планы, он прижимает губы к ее губам, снимает с нее наколку, халатик – может быть, даже не до конца… Боже мой, боже мой, вздохнул Мендель, поглядев в небеса, и покачал головой.