Шустрая Кэт - [33]

Ловас дёрнулся к какой-то боковой двери.

— Стоять! — захрипела я, поднимаясь со стула, и тут же согнулась пополам, сплюнув на многострадальный ковёр жёлтую желчь.

На что Ловас рухнул на колени.

— Тихо, магистр. Мне тут потолковать с ним охота, — сказала я, вынимая из рук корчащегося и хрипящего Гори длинный нож и приседая рядом со старым другом. Тот на меня смотрел со смесью ужаса и ненависти. Особенно, когда я пробила по его карманам и вытащила свой кошель и серьги. — Ты, падаль такая, — обратилась я к старому знакомцу, — меня страже сдал? Нехорошо, правда, так с друзьями поступать? Рих вон уже рассчитался за принесённые неудобства, теперь твоя очередь.

На что упомянутая падаль гневно промолчала и попробовала отползти.

— Не рыпайся. Поздно уже. Раньше нужно было думать башкой своей, — посоветовала я, играя ножиком. — Для здоровья полезней. Риху и Сэму привет передашь.

— Кэт, — подал голос позади Абрахам. — Ты уверена, что готова?

— Как никогда в жизни, — ответила я и вогнала узкий длинный нож в грудь Ловаса, туда, где по парам у целителей уже знала, что должно быть сердце.

И тут же выдернула, не в силах отвести взгляд от стекленеющего взгляда синих глаз Ловаса. Смотрела, как пробегают судороги по красивому лицу. Как тщетно тянется рука к груди. Слушала, как с хрипом вырывается дыхание. И не чувствовала ровным счётом ничего.

— Ты как? — легла на плечо рука магистра.

— Норм, — солгала я, поднявшись на ноги, и вопреки заверением покачнулась и провалилась, наконец, в темноту забвения.

* * *

Знаете, как становятся настоящим некромантом? Ну то, что для этого лишают жизни человека, вы уже, наверное, поняли. А вот я вам расскажу, что с этим самым некромантом случается после сего немаловажного в жизни любого человека действа.

Меня ломало. Вот как человека, подсевшего на веселящий порошок. Выкручивало. Лихорадило. Порой мне казалось, что я падаю с городской ратуши высотой до самых небес. А внизу сплошная тьма. Настолько густая, что касаясь её, чувствуешь спиной силу удара. И летишь дальше. А потом опять обо что-то шмякаешься. И дальше летишь. И всё это под зловещий шёпот множества голосов. Такое множество, что кажется, будто это клубок разозлённых змей.

А порой кажется, что в темноте этой появляются чьи-то лица. Знакомые и незнакомые. Но не успеваешь и задуматься, кем они могут быть, а всё. Нет никого. Темнота, хоть глаз выколи. И всё это сопровождается дикой болью во всём теле. Или это последствия визита к Гори Полумесяцу? Бес его знает. Всё, о чём я могла мечтать в этом бесконечном падении — скорее бы всё закончилось.

Похоже, Единый от большой любви ко мне, распрекрасной, решил таки смилостивиться. Как бы то ни было, но всё закончилось. Я открыла глаза, не совсем понимая, где я и что со мной. Жива ли вообще. Попробовала пошевелиться и поняла, что фигушки, как говорил Дорк. Оказалось, причиной тому была не моя немощность, а то, что магистр Абрахам Волен крепко зафиксировал моё тощее тельце, прижав к себе, и сопел мне в самое ухо. Ну, ни черта так себе. Вообще охамел. Но рассудив, что особых неудобств он мне, в принципе, не доставляет, решила скандал с утра (или какое там время суток на дворе?) не устраивать. А ничё так. Тепло с ним рядом. И даже уютненько.

Я поворочалась, отчего меня чуть не пригвоздили к кровати.

— Раздавишь, — проворчала я, выворачиваясь-таки из объятий Абрахама.

На что он как-то облегчённо выдохнул и перевернулся на спину.

— Ты как? — хриплым со сна голосом осведомился Волен.

— Нормально. Вроде, — недоумённо ответила я, прислушавшись к своим ощущением. — А что?

— Ничего. В зеркало посмотрись, — посоветовали мне, не открывая глаз.

И что я там должна увидеть такого особенного?

Но всё же совету последовала. То есть пошлёпала к своему зеркалу в своей, кстати, комнате. Той, что мне отвели в доме магистра Волена.

— Мать твою… — впечатлилась я увиденным.

На меня смотрел некто. Или нечто. Бледное до белизны фарфора, что в десятки злотников оценивали, с острым тонким носом, синими круглыми глазами, (хотя это, скорее, от гаммы не совсем положительных эмоций, что обуревали меня в этот самый момент) и чуть бледноватыми тонкими губами. Щеки запали, и теперь я была похожа на какую-то ящерицу. А довершали мой прекрасный образ тонкие чёрные пряди в каштановых волосах. О Единый! И такое чудище теперь на меня из зеркала всю жизнь смотреть будет?! Кошмар какой-то.

Кажется, последнюю фразу я сказанула вслух, потому как магистр рассмеялся и уверил меня, что так даже ничего. По крайней мере, лучше, чем было вчера, когда он меня полуживую доставил из Квартала Семи Висельников.

— Да иди ты… Жуть какая. Как мне теперь на людях появляться?

— Молча и с высоко поднятой головой. Теперь ты полноценный некромант, и такой внешний вид — закономерность.

— Обрадовал, — буркнула я. — Стоп! Это теперь каждый будет знать, что я человека грохнула?

— Ну не все… Но вот куратор твой, к примеру, сообразит, едва тебя увидит.

У меня затряслись ноги. И руки. И вообще как-то нехорошо стало.

— И что тогда? — развернулась я лицом к Волену, вольготно развалившемуся на моей кровати.