Шусс - [16]

— Никакой тайны, — объяснял Лангонь, прекрасно изображая огорчение и удивление. — Галуа, закончив небольшой курс лечения, решил подышать свежим воздухом, покататься в свое удовольствие, инкогнито. Если бы это была автомобильная катастрофа, кто бы начал расследование?

Ответ принимался, но с явным скептицизмом. Все понимали, что мы что-то скрываем. Вспышки блицев у отеля, где мы ночевали в Ницце, вспышки в Изола, куда мы ездили, чтобы составить точное представление, что же именно там произошло. Причина, причина! Мы тоже задавали себе этот вопрос, он преследовал нас неотвязно.

Лангонь сначала привел нас туда, где он ожидал Галуа, это нам мало что дало. Было холодно. Подъемник походил на ярмарочный аттракцион, ожидающий клиентов. Сам снег, казалось, таил угрозу.

— Отсюда, — пояснил Лангонь, — виден конец трассы. Можно туда подняться, но надо потеплее одеться.

Скользя и проваливаясь в снег, мы все-таки туда поднялись. Никаких следов. Время от времени мимо нас, сопровождаемые громким шелестом взрываемого снега, проезжали лыжники.

— Уйдем отсюда, — сказал Лангонь, — мы мешаем. Видите ели, вон там, внизу.

— А что аптекарь? — спросила Берта.

— Его положили для обследования в больницу в Антибе. Можно будет его навестить. Полиция говорит, что он отделался несколькими ушибами.

— Я понимаю, когда сталкиваются новички, — сказала Берта, — но опытные лыжники на трассе скоростного спуска…

— Лыжи я спрятал, — заметил Лангонь, — они в фургоне. — Хочу на них посмотреть.

На первый взгляд лыжи при ударе не повредились. Лангонь их согнул, а потом поднес к глазу, словно проверяя ствол ружья.

— Готовы к новым испытаниям, — объявил он с бессознательной жестокостью.

Мы вошли в ту же гостиницу, Где завтракали, когда была решена участь Галуа. Берта заказала грог.

— Мне, — заявил Лангонь, — все ясно. Если бы растяпа аптекарь не попался на дороге, несчастный случай никогда бы не произошел.

— А ты что думаешь? — спросила Берта у меня.

— Думаю, что лодыжка Галуа еще не совсем зажила. Испытывать незнакомые лыжи, не вполне владея своим телом… Надо было подождать.

— Это не настоящая причина, — пробормотала Берта. — Настоящая причина в том, что лыжи опасны.

Лангонь схватился за край стола, его пальцы побелели.

— Скажите, что виноват я, — вышел он из себя, — скажите же.

— Потише, — прошептала Берта, — за нами наблюдают. Успокойтесь и поймите меня. Мы ошиблись, обратившись к знаменитому лыжнику. Надо было, наоборот, начать с лыжника среднего уровня, еще малоопытного и зафиксировать его впечатления.

— Смешно, — возразил Лангонь, — опытные образцы не доверяют дебютантам. Скажите, мадам, вы действительно делаете крупную ставку на эти лыжи, да или нет? Что касается меня, я считаю, нужно подбросить дров в огонь. Мол, Галуа под большим секретом испытывал новые лыжи, последнее слово технического прогресса. Пусть люди выдумывают. Скоро вас будут умолять уст

роить публичную демонстрацию этих лыж, и последует такой блестящий запуск, какого вы не могли себе и представить. Скажу больше: смерть Галуа вам на руку.

— Замолчите.

— А что, я реалист. Знаете, что будут говорить? «Новым лыжам — новый чемпион, Галуа должен был уступить место молодому». Если бы за рекламу отвечал я…

Берта в нерешительности повернулась ко мне. Лангонь, почувствовав, что она дрогнула, продолжал:

— Если сложится впечатление, что вы скрываете нечто сомнительное, а такое вот-вот произойдет, ваши конкуренты воспользуются ситуацией, чтобы вас уничтожить. Но если вы наведете всех на мысль, что наши «торпедо» могут поразить даже хорошо тренированного лыжника, всякая двусмысленность пропадет. Знаете, что будут говорить вечерами в гостиницах? «Если новые «комбаз» оказались ловушкой для лыжника класса Галуа, это, верно, что-то необыкновенное».

— Возможно, — согласилась Берта. — Но я не готова искать преемника несчастному Галуа. Пока. На самом деле, все надо начинать сначала. Я хочу сказать, мы не знаем, может быть, наши лыжи имеют недостатки, проявляющиеся в некоторых ситуациях. О рекламе подумаем позже.

Лангонь напялил очки на нос, словно фехтовальщик маску.

— Как вам будет угодно, — сказал он колко.

— Вас не затруднит, если мы оставим вас в Ницце? — продолжала Берта.

Лангонь пробормотал что-то не слишком любезное.

— А мы с Жоржем вернемся в Гренобль. Не так ли, Жорж?

Она всегда спрашивала мое мнение только после того, как сама приняла решение. Еще добавила:

— Относительно похорон и всего прочего решайте сами. В случае чего звоните мне. — Берта встала. — Жорж, ты идешь? Да, Лангонь, чуть не забыла, мы должны что- нибудь сделать для мадам Галуа. Держите меня в курсе, сообщите, как только будут результаты вскрытия. — Она вдруг подошла ближе к Лангоню и тихо, подозрительно спросила: — А вы уверены, что это не допинг?

— Абсурд. Мы обедали вместе, завтракали вместе.

Чего еще вам надо? Повторяю, Галуа не собирался бить рекорды.

— Хорошо, согласна. Я просто ставлю себя на место следователей. Можете быть уверены, они отработают и эту версию. А теперь поехали.

— Я тебя догоню. Только одну минуту, чтобы предупредить мадам Гиярдо. Она не знает, надо ли меня ждать.