Шура. Париж 1924 – 1926 - [103]

– Счастлива. Пока что. Здесь и сейчас.

– Что ж, кажется, мне тебя не понять.

Шура не могла не посмеяться над его искренней наивностью.

– Что в этом смешного? – спросил Борис.

– Это не смешно, это мило. Ты так мил, дорогой Борис. Для тебя жизнь – веселье, а я так не могу.

– Но разве может быть иначе?

– Ты прав, – немного подумав, ответила Шура. – Вернее, твоя правда тебе подходит. Но моя правда иная. Да, я сейчас счастлива, но я не планирую всю жизнь проработать моделью. К тому же женщина не может заниматься этим всю жизнь. Либо она уходит из модельного дела, либо оно – от нее.

– Это применимо и к теннису.

– Не совсем. В теннис можно играть чуть дольше.

Оба рассмеялись.

– Послушай, Боря, – сказала Шура, – сейчас нам весело вместе, но, если мы станем любовниками, такие вещи будут вызывать у нас не радость, а головную боль. Мы начнем расстраивать друг друга. Я отношусь к жизни серьезно, ты – с юмором, я хочу планировать будущее, ты – живешь по наитию. Наши отношения со временем утратят свою прелесть. Потом настанут обиды, и мы потеряем и нашу дружбу. Я не хочу ее терять.

– И я. Но, если ты дашь мне шанс, я верю, что мы справимся.

Говоря обо всем этом, Шура все больше убеждалась в том, что ее отношения с Борей обречены на неудачу. Нечто похожее уже случилось в союзе с Аленом: тогда она тоже поняла, что их союз не принесет ей счастья. Сейчас ситуация повторялась. Чем дольше она говорила с Борисом, тем больше понимала причины своего нежелания связывать с ним свою жизнь. Неправильным было бы портить дружбу любовью.

Борис же, полагая, что она размышляет, дать ли ему шанс, с надеждой произнес:

– Пожалуйста, не отвергай меня, Шурочка. Может быть, все сложится не так плохо, как ты думаешь.

– Я не живу ожиданием плохого. Но я хочу быть готовой к трудностям.

– Разве мы не можем справиться с ними вместе?

– У нас с тобой разные мечты, ожидания. Один из нас либо откажется от своих мечтаний, либо сломает мечты другого.

Борис выглядел разочарованным.

– Ты непреклонна, – сказал он. – И говоришь так, словно в скором будущем планируешь какие-то радикальные изменения.

– Нет, – ответила она. – Я не планирую ничего подобного. Но я хочу быть свободной, да так, чтобы не менять свою жизнь ради кого-то.

– Отчего же ты не хочешь дать шанс нашим отношениям?

Шура вздохнула.

– Потому что, дорогой Боря, я думаю, что вскоре уеду из Парижа.

– Куда?

– Пока не знаю. Но я чувствую, что однажды, очень скоро, уеду из этой страны и вновь увижу море.

– Ты подумываешь над тем, чтобы вернуться в Стамбул?

– Нет, – помотала головой Шура. – Стамбул остался в прошлом.

– В прошлом?

– Это значит, что этот город утратил для меня смысл, Боря. Возвращение туда не вернет его мне. Он остался позади, так же как Кисловодск и крымское побережье.

– Куда бы ты хотела отправиться дальше?

– Я не совсем уверена. Что я знаю наверняка, так то, что Париж – всего лишь очередная остановка на моем жизненном пути.

– А если бы у тебя был выбор?

– Это зависит от обстоятельств. Но, кажется, мне бы понравилась Америка.

– Знаешь что, – Борис взволнованно поерзал на месте, – я тоже мечтаю однажды эмигрировать туда. Если я поселюсь там в теплом месте, во Флориде или Калифорнии, то смогу круглый год преподавать теннис.

– Вот видишь! – рассмеялась Шура. – Ты тоже не собираешься здесь оставаться.

– Как странно. Я только подумал об этом. Но если мы оба мечтаем об Америке, то почему бы не поехать туда вместе?

– Боря, милый, никто из нас не знает, что ждет нас там, на этой новой земле. Мы не должны возлагать друг на друга надежды в отношении настолько неопределенного будущего. Смотри, ты говоришь о Флориде или Калифорнии, а я хочу в Нью-Йорк.

– Я согласен и на Нью-Йорк, у Люсии там уже есть дом и окружение.

– Это не значит, что ты сможешь круглый год преподавать там теннис.

– Тем не менее американские друзья Люсии помогут нам начать новую жизнь.

Стараясь не обидеть друга, Шура как можно мяче произнесла:

– Если чувствуешь себя готовым, почему бы тебе не поехать в Нью-Йорк как можно скорее?

– Я говорил о нас обоих.

– Я жду, когда буду готова.

Борис знал, что не сможет ее убедить. Но и сдаваться тоже не хотел.

– Тогда, – сказал он, – если я уеду раньше, то буду ждать тебя там. И встречу, когда ты приедешь.

– Прошу тебя, Боря, – взмолилась Шура, – давай не будем давать друг другу обещаний.

– Ты можешь ничего не обещать. Но я буду ждать тебя.

– Боря, это безумие. Я ведь не знаю, когда поеду. Это всего лишь чувство, мечта.

– Но из-за того, что у тебя есть эта мечта, ты не хочешь дать мне шанс здесь. Позволь хотя бы понадеяться на будущее.

Шуру умилило его детское упрямство.

– Милый наивный Боренька, – сказала она, – я бы никогда не подумала, что ты настолько упрям.

– Я люблю тебя, Шурочка… Люблю.

Она понимала, как необходима ему эта надежда. Хотелось бы ей дать ему ответ, которого он так жаждал, однако она больше не могла вступать в половинчатые отношения, где один партнер оказывается отрезанным от другого. Об этом ей твердил не только разум, но и сердце, и внутренний голос. Шура доверяла им. Более того, помимо всех остальных причин, неопределенность была связана с ее попытками вывезти матушку, Нину и Катю из России, и она все еще с нетерпением ждала от них новостей.