Шум прибоя - [37]
— Завсегда спасибо! И поздравляю вас! Заходите в дом!
— Проходите, проходите, — вторила мужу хозяйка. — Завтра должна приехать Тиёко.
Синдзи не догадывался, что Тиёко неравнодушна к нему, что она из-за него переживает, поэтому пропустил слова ее матери мимо ушей.
Молодых силой усадили за стол, ужин затянулся почти на час. Когда они стали откланиваться, хозяин вызвался напоследок показать им маяк. Хацуэ на маяке никогда не бывала.
В первую очередь смотритель провел их в сторожку.
От казенного жилья пришлось пройти вдоль небольшого поля, только вчера засеянного редькой, затем подняться по бетонной лестнице.
В сторону сторожки бил луч прожектора, который двигался справа налево, точно столб тумана. Смотритель открыл дверь, первым вошел внутрь и зажег лампу. Огонь осветил аккуратно прибранный треугольный столик у подоконника; на нем — вахтенный журнал; напротив окна — треножник с подзорной трубой.
Смотритель распахнул окно, настроил подзорную трубу под рост Хацуэ.
— Красиво! — воскликнула девушка.
Она протерла рукавом линзу и еще раз посмотрела в окуляр.
Синдзи и так все хорошо видел, а потому стал рассказывать ей о фонаре, которым заинтересовалась девушка. Затем, не отнимая глаз от подзорной трубы, Хацуэ показала пальцем на юго-восток. Они насчитали там с десяток огней.
— Вон то, что ли? А, так это огни моторных лодок из префектуры Аити. Они ловят рыбу донным неводом.
В море горели огни судов, в небе мерцали звезды. Эти огни словно перемигивались друг с другом. Прямо напротив них, на мысе у пролива Ирако, светил прожектор маяка, за которым зажигались огни городка; а по левую сторону были едва заметны огоньки острова Синодзима.
Левее находился полуостров Тита, где на мысе Ямадзаки тоже горел маяк. Справа светились огни городка Тоёхама. В самом центре пылал красный фонарь дамбы. Еще правее, на вершине Большой горы, мерцал авиамаяк.
Хацуэ вскрикнула. В подзорной трубе появился огромный океанский лайнер. Невооруженным глазом его можно было рассмотреть с трудом, поэтому юноша и девушка по очереди наблюдали в подзорную трубу. Корабль двигался величаво.
На палубе отчетливо виделся застеленный белой скатертью стол. Вокруг не было ни одного человека.
Окна и переборки были выкрашены белой краской. Вероятно, там был ресторан. Вдруг в объективе появился мальчик-слуга в белом кителе…
Вскоре судно с зажженными зелеными огнями на носу и бизани прошло через пролив Ирако и скрылось из виду в Тихом океане.
Смотритель проводил гостей на маяк. На первом этаже грохотал электрогенератор. Сильно пахло машинным маслом. Все поднялись по узкой винтовой лестнице наверх. Комната выглядела сиротливо, и казалось, что луч света был ее единственным обитателем.
Остановившись у окна, юноша и девушка наблюдали, как луч бороздит справа налево шумящий темными волнами пролив Ирако. Смотритель догадался оставить молодых наедине и спустился по винтовой лестнице.
Стены этого маленького круглого помещения были обиты деревом. На латунных деталях механизма, работающего с прошлого столетия, играли блики. За толстой линзой горела стоваттная лампа. Свет расходился кругами по всей комнате и падал на спины влюбленных. «Динь, динь, динь, динь», — работал механизм.
Юноша и девушка чувствовали, как стали близки друг другу. Их щеки вспыхнули, едва не соприкасаясь… Внезапно перед ними возникла тьма. Луч прожектора переместился в сторону. Свет преломился в складках белой рубашки и белого кимоно на спинах юноши и девушки.
Синдзи подумал, что боги берегли их в дни тяжелых испытаний и в конце концов даровали любовь.
Вдруг, повернувшись к нему, Хацуэ рассмеялась. Она вынула из рукава маленькую ракушку цвета персика:
— Вот, помнишь это?
— Да, помню.
Синдзи улыбнулся. Он тоже достал из нагрудного кармана рубашки маленькую фотографию девушки и показал возлюбленной. Хацуэ лишь слегка прикоснулась к собственному снимку.
Она была горда, ее глаза сияли. Она думала, что Синдзи все-таки сумел сберечь ее фотографию. Юноша нахмурился. Он вспомнил, чего стоило ему это мгновение счастья.
4 апреля 1954
Роман знаменитого японского писателя Юкио Мисимы (1925–1970) «Исповедь маски», прославивший двадцатичетырехлетнего автора и принесший ему мировую известность, во многом автобиографичен. Ключевая тема этого знаменитого произведения – тема смерти, в которой герой повествования видит «подлинную цель жизни». Мисима скрупулезно исследует собственное душевное устройство, добираясь до самой сути своего «я»… Перевод с японского Г. Чхартишвили (Б. Акунина).
Юкио Мисима — самый знаменитый и читаемый в мире японский писатель. Прославился он в равной степени как своими произведениями во всех мыслимых жанрах (романы, пьесы, рассказы, эссе), так и экстравагантным стилем жизни и смерти (харакири после неудачной попытки монархического переворота). В романе «Жизнь на продажу» молодой служащий рекламной фирмы Ханио Ямада после неудачной попытки самоубийства помещает в газете объявление: «Продам жизнь. Можете использовать меня по своему усмотрению. Конфиденциальность гарантирована».
Юкио Мисима — анфан-террибль японской литературы, безусловный мировой классик и писатель, в своем творчестве нисходящий в адовы бездны и возносящийся на ангельские высоты. Самый знаменитый и читаемый в мире из японских авторов, прославился он в равной степени как своими произведениями во всех мыслимых жанрах (романы, пьесы, рассказы, эссе — более ста томов), так и экстравагантным стилем жизни и смерти (харакири после неудачной попытки монархического переворота в день публикации своего последнего романа).«Моряк, которого разлюбило море» — это история любви моряка Рюдзи, чувствующего, что в море его ждет особая судьба, и вдовы Фусако, хозяйки модной одежной лавки; однако развитый не по годам тринадцатилетний сын Фусако, Нобору, противится их союзу, опасаясь потерять привычную свободу…
«Жажда любви», одно из ранних и наиболее значительных произведений Юкио Мисимы, было включено ЮНЕСКО в коллекцию шедевров японской литературы. Действие романа происходит в послевоенное время в небольшой деревушке недалеко от города Осака. Главная героиня Эцуко, молодая вдова, одержима тайной страстью к юному садовнику…
Всемирно известный японский писатель Юкио Мисима (1925-1970) оставил огромное литературное наследство. Его перу принадлежат около ста томов прозы, драматургии, публицистики, критических статей и эссе. Юкио Мисима прославился как тонкий стилист, несмотря на то, что многие его произведения посвящены теме разрушения и смерти.
История дантиста Бориса Элькина, вступившего по неосторожности на путь скитаний. Побег в эмиграцию в надежде оборачивается длинной чередой встреч с бывшими друзьями вдоволь насытившихся хлебом чужой земли. Ностальгия настигает его в Америке и больше уже никогда не расстается с ним. Извечная тоска по родине как еще одно из испытаний, которые предстоит вынести герою. Подобно ветхозаветному Иову, он не только жаждет быть услышанным Богом, но и предъявляет ему счет на страдания пережитые им самим и теми, кто ему близок.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.