Штурманы - [22]
С оглушительным ревом, обдав сильнейшим ветром и запахами отработанного бензина, почти рядом, чуть ниже пронеслись веретенообразные «мессеры». Владимира оторвало от строп, натянутых, как струны, бросило в сторону.
— Прощайте, друзья-я-я! — откуда-то донеслось.
Очухавшись, он обнаружил под собой только два парашюта. Недалеко от них — какие-то полотнища. Смятыми простынями, зигзагообразно покачиваясь, они плавно скользили вниз. Владимир похолодел: «Звери!.. Так вот почему не расстреляли! Сначала у самых нижних. У командира и, вероятно, у Юрки…»
В памяти всплыли рассказы ветеранов, не раз встречавшихся с истребителями. Сбив самолет, те убивали выбросившихся на парашютах советских летчиков изуверским способом. Плоскостями, точно бритвой, перерезали стропы над головой… Сейчас Владимир видел это собственными глазами.
Вдали на горизонте самолеты разворачивались для нового захода.
— Сволочи-и! Гады! Я плюю на вас! — трясся в крике Владимир.
Но есть же выход.
— Ребята! — охрипшим голосом закричал он. — Тяните стропы! Гасите парашюты! «Мессера» снова идут!
И сам, как физкультурник по канату, подтягивая тело рывками, полез по стропам снова вверх.
Гул приближался. Становился невыносимым. Кто очередная жертва? Точно подстегиваемый, Владимир лез выше и выше. Купол, подрагивая под тяжестью тела, все больше и больше кренился к нему. Ну! Еще усилие…
Рев сводит с ума, колет тело. Мелькают парашюты. Извивающиеся фигурки. Темно-зеленый фюзеляж. Фонарь кабины… Ему даже почудилось, что он заметил в какую-то долю секунды улыбающееся лицо летчика, наслаждающегося убийством… Р-р-рах! — и все исчезает.
Раскаленный шквал со свистом и воем обрушивается на него. Крутит, переворачивает через голову. Стропы выскальзывают из рук. Купол прыгает куда-то вбок. Острая боль обжигает ладони. Земля, небо, ноги, парашюты — все сливается в крутящийся шар. Мягкий толчок возвращает к действительности. Владимир маятником раскачивается на парашюте. Неподалеку медузами, словно по волнам, плывут, колеблясь, купола с обрубленными свисающими щупальцами-стропами…
Внезапно наступившая тишина, едва нарушаемая далеким рокотом моторов, оглушает не меньше, чем только пронесшийся ураган. От пережитого страха и физического перенапряжения дрожь колотит тело. Стучат зубы, трясутся руки. Время остановилось. А может, это кошмар — все, что с ним происходит! Сколько раз бывало так в детстве во сне. Владимир щипнул себя за щеку…
Над головой все так же раскачивается купол… Почему-то две стропы пятнистые?.. Все те же «мессершмитты» на горизонте. Уже разворачиваются. Все так же далека и недосягаема земля, к которой он стремится всем своим существом… Друзья погибли. Теперь очередь за ним… Он переживет их всего на какие-то секунды. Не охота, конечно, умирать. Маму жаль… А ведь обещал Гитлера в мешке привезти. Да и за отца не отомстил, как следует!..
Истребители разошлись. Один набирал высоту, другой мчался назад. Все!.. Нет, не все! Бороться, так до конца!
Владимир схватился за стропы и попытался их потянуть. Невыносимая боль, словно ударом тока, отбросила руки. Ладони разорваны до костей. Куски живого мяса висят лохмотьями. Кровь хлещет, стекает по запястьям к локтям.
Истребитель растет, увеличивается, а сил гасить купол — нет. Неужели конец?! Нет! Не убьешь меня, гад!.. Лучше сам, чем ты! Пистолет же есть у меня!..
Он вытащил его из кобуры, приставил дуло к виску. Сталь спускового крючка холодила палец. Еще мгновенье — и прекратятся все муки. Но тут Владимира охватила злость, что фашист еще надругается над его трупом. Ну, погоди же, гад! Вначале я тебя попугаю и уж потом, когда обрежешь, когда буду падать, застрелюсь…
Он сунул пистолет в карман. А если раскачиваться как можно сильней! Самолет может проскочить и не задеть строп? Владимир воспрянул духом и, забыв про боль в руках, начал тянуть изо всех сил стропы.
Истребитель близко, блестит на солнце остекление кабины. Владимир выхватил пистолет и, выкинув руку, начал стрелять. «Мессер» заполнил собой все пространство. Вот-вот врежется. Нос точно направлен на него. «Зарубит винтом!..» Владимир в последний раз рванул стропу и резко откинулся телом в сторону. (А на самом деле всего лишь наклонил голову). Рев, темень, жуть! Он невольно закрыл глаза, втянул голову в плечи. С воем, рассекая воздух, самолет пронесся над головой. Удушливый вихрь водоворотом подхватил парашютиста, завертел, как щепку. «Сейчас буду падать! Где пистолет?..» Шли секунды, но падения не ощущалось. Только усилившееся размашистое качание, как на допинге. Взглянул вверх: купол по-прежнему над ним. «Мессер» промахнулся!.. Не помня что, Владимир закричал. Правда, три стропы перерезаны, но это не страшно. Жив! Жив! Земля-то близко! Всего каких-то 200—300 метров. Вряд ли «мессер» успеет еще раз зайти…
Вновь донесшийся приближающийся гул заставил повернуться.
Второй «мессер», круто планируя, стрелой несся к нему…
Владимир оцепенел. Тело обмякло. Силы оставили его.
— Сволочи! Гады! Мучители!.. Стреляйте! Стреляйте лучше!..
«Стреляйте!.. А где же мой пистолет?..» От нервного напряжения он забыл о нем и не чувствовал тяжести, хотя пистолет был в руке. До истребителя было еще далеко, но Владимир яростно давил на спусковой крючок, с каждым выстрелом приговаривая:
О курсантах военных училищ не написано и не издано почти ничего. А о курсантах-штурманах вообще ничего.В повести «В сложном полете» — правдиво, без прикрас, часто в приключенческой форме рассказывается о жизни, службе, наземной и воздушной (иногда со смертельным риском) боевой учебе героев. И конечно, о чистой самопожертвенной любви.В повести «Я помогу тебе, отец!» — малоизвестные, редкие боевые подвиги-приключения (отцов и дедов курсантов) летчиков в годы Великой Отечественной войны.В книге очень интересно, профессионально и подробно описан исключительно трудный сложный исторический полет в Югославию для спасения маршала И. Б. Тито из окружения.В целом повествование идет легко, живо, интересно.Заслуженный военный штурман СССР,генерал-майор авиации В. ЛУНИН.
Роман «Помнишь, земля Смоленская...» — первое крупное прозаическое произведение известного калмыцкого поэта Михаила Хонинова. Книга посвящена показу героизма воинов полка, вступившего в бой с врагом на земле Смоленщины в июле 1941 года. В романе раскрывается беззаветное мужество советских воинов, до конца выполнивших свой патриотический долг. В романе угадываются автобиографические моменты. Ведь сам автор воевал под Смоленском, а потом сражался с фашистами в одном из белорусских партизанских отрядов под именем Миши Черного.
![Солдаты Родины: Юристы - участники войны [сборник очерков]](/storage/book-covers/c8/c8da0d700953eeeb48acb0caf2488926974b1a68.jpg)
Книга составлена из очерков о людях, юность которых пришлась на годы Великой Отечественной войны. Может быть не каждый из них совершил подвиг, однако их участие в войне — слагаемое героизма всего советского народа. После победы судьбы героев очерков сложились по-разному. Одни продолжают носить военную форму, другие сняли ее. Но и сегодня каждый из них в своей отрасли юриспруденции стоит на страже советского закона и правопорядка. В книге рассказывается и о сложных судебных делах, и о раскрытии преступлений, и о работе юрисконсульта, и о деятельности юристов по пропаганде законов. Для широкого круга читателей.
В книге повествуется о борьбе польского народа с немецко-фашистскими захватчиками в период второй мировой войны. Дальнейшие события развертываются в первые послевоенные годы — годы становления народной власти в Польше. Автор показывает польскую действительность с учетом специфики сложной социально-экономической структуры деревни как в период войны, так и в первые послевоенные годы. Книга получила государственную премию на конкурсе в честь 30-летия возрождения Польши. Она представляет интерес для широкого круга читателей.
В книге генерал-майора венгерской Народной армии Даниэля Гёргени правдиво и интересно рассказывается о судьбах многих солдат и офицеров хортистской Венгрии, втянутой фашистской Германией в преступную войну против Советского Союза. В центре воспоминаний — судьба бывшего хортистского офицера, который, попав на восточный фронт, постепенно прозревает и вместе с группой венгерских солдат и офицеров переходит на сторону Советской Армии. С любовью и теплотой пишет Д. Гёргени о гуманизме воинов Советской Армии, о пропагандистской работе советских политорганов, под воздействием которой многие венгры встали на правильный путь и нашли свое место в строительстве народной Венгрии и ее новой армии.
В монографии крымского историка С.Н. Ткаченко исследуются действия советской авиации в период подготовки и проведения Керченско-Феодосийской морской десантной операции (25 декабря 1941 – 2 января 1942 гг.) и боев на феодосийском плацдарме в январе – феврале 1942 г., а также при морских десантах в Судак в январе 1942 г. Подробно рассмотрен ход боевых действий, раскрыты причины и обстоятельства, влиявшие на боевую работу авиации и противовоздушной обороны. Кроме того, изучен начальный этап взаимодействия авиации с партизанами Крыма, а также исследована практика заброски специальных парашютных групп при проведении десантов в оккупированном Крыму.
Одна из самых ярких страниц борьбы порабощенных народов Европы с фашизмом — история Словацкого национального восстания 1944 года — тема новой документальной книги известного чехословацкого публициста Богуша Хнёупека.