Штурман воздушных трасс - [33]

На первом совещании личного состава кто-то заметил, что один истребитель можно добыть: он лежит на животе в пяти километрах от города. Все выжидательно посмотрели на инженера. Тот согласился попробовать перетащить самолет на аэродром и отремонтировать. Так родилась идея собирать «ничейные», брошенные после вынужденной посадки самолеты.

Снова, в который уже раз, курсы возрождались, готовили фронту штурманов и по мере возможности вели боевые действия.

Фронт приближался. Вскоре и Краснодар стал объектом бомбардировок. И вновь поступил приказ на перебазирование, теперь уже под Ставрополь.

По счастливой случайности во время посадки на ставропольский аэродром там оказался секретарь горкома партии Николай Иванович Алексеенко. Прокофьев уже приготовился ответить на обычные в таких случаях вопросы: что за организация, кого готовят и так далее, а также выслушать надоевшие сетования: что же нам с вами делать, куда вас разместить?.. Однако ничего традиционного не последовало.

— Знаете что, — обратился Алексеенко к Прокофьеву, — садитесь в машину и поехали смотреть, что вам подходит, конечно, с учетом наших больших затруднений.

Они остановились перед зданием, на фасаде которого висела табличка: «Краевая психиатрическая больница. Приемное отделение».

— Надеюсь атмосфера на вас не подействует, — улыбаясь, заметил Алексеенко, — а эвакуацию этого учреждения мы закончим сегодня. Если что надо, не стесняйтесь, заходите в горком, поможем.

— Спасибо, но нам нужнее всего сейчас самолеты, а здесь горком бессилен.

В отличие от Краснодара, здесь в окрестностях самолеты не валялись. Нужны были официальные каналы. Прокофьев вылетел в Москву добиваться техники.

Заместитель командующего ВВС генерал А. А. Новиков полностью удовлетворил потребности курсов в самолетах, но просил поискать возможности сокращения сроков обучения.

Весь длинный путь возвращения Прокофьев обдумывал просьбу Новикова и в конце концов нашел новый, как он тут же назвал его, поточный метод. Все слушатели разделяются на две группы: одна изучает теорию, другая летает. Таким образом, все летающие могут иметь свои самолеты на весь период обучения и не будет «безлошадных», ожидающих очереди занять место в кабине.

В ближайшие дни на старте появилась «эмка» секретаря горкома партии.

— Ну как дела, товарищ Прокофьев? — протянул руку Николай Иванович. — Гудите и днем и ночью, в будни и светлые праздники.

Прокофьев рассказал о новом методе подготовки, в результате которого выпускается каждую неделю группа штурманов, подготовленных в полном объеме.

Пока они смотрели на конвейер взлетающих и садящихся самолетов, прилетел разведчик из-под Сталинграда. Алексеенко внимательно выслушал доклад летчиков. Обстановка там складывалась тяжелая.

Прокофьев с беспокойством поглядывал в небо. В это время, как правило, фашисты прилетали бомбить аэродром. В конце концов предложил:

— Пойдемте с аэродрома, Николай Иванович, участились налеты, не ровен час нагрянут.

— А сейчас в городе не безопаснее. Они ведь бомбят не только военные объекты. Похоже, в ближайшее время нам тоже придется занять оборону.

— Вы думаете, прорвутся за Дон?

— Да, соотношение сил не в нашу пользу. Кавказ им нужен с экономической, политической и военной точек зрения. Турция перестанет колебаться... Что это? — прервал Алексеенко мысль, услышав выстрелы.

— Тир там. Занятия. Стрельба из пулемета по движущейся мишени.

Они подошли и стали смотреть. Очередной стрелок занял место возле столба, на котором был установлен ШКАС. Расставив ноги, он приготовился к стрельбе.

— Давай! — скомандовал руководитель занятия красноармейцу, стоявшему у блока с натянутой проволокой.

Тот начал крутить. Повизгивая, перед земляным валом появилась фанерка с небрежно нарисованным силуэтом Ме-109. От неравномерного движения она сильно раскачивалась вверх-вниз. Стрелок попытался водить стволом пулемета за фанеркой, но, видя, что до конца пути мишени осталось немного, дал очередь.

Мишень продолжала двигаться дальше. Еще мгновение — и она скроется за щитом. Стрелок дал вторую очередь. Тонко взвизгнув, перебитый трос отлетел в сторону, а непораженная дощечка скрылась за оградой.

— Не хотите попробовать, Николай Иванович? — Прокофьев показал на пистолет.

— Отчего же, давайте. На соревнование не вызываю, но постараюсь.

Алексеенко уверенно взял свой парабеллум и настолько профессионально перезарядил его, что Прокофьев подумал о том, как бы ему не опростоволоситься перед гражданским человеком. После каждого выстрела секретарь горкома пристально искал попадания и, не найдя, с улыбкой добавлял:

— Этот патрон у меня, видимо, был холостой.

— Прямо не знаю, дарить ли вам на память вашу мишень или оставить до следующих удачных выстрелов, — пошутил Прокофьев.

Над ними низко, после взлета, прошла пара бомбардировщиков. От неожиданности Алексеенко пригнулся:

— Куда это они?

— Опять на разведку для штаба Буденного, — пояснил Прокофьев.

— Я утром был у него, говорит, что не хватает данных о передвижениях противника...

* * *

— Это был июль 1942 года, — вслух произнес генерал и осторожно отделил фотографию Анисимова от анкеты, — всего год назад, а сколько пережито! В иное время на век хватит.