– Ну клиника! – согласилась Алька. – А с чего ты взяла, что писал нормальный человек?
Света поморщилась. Вот у Альки фантазия разыгралась!
– Аль, да, может, это вовсе и не тебе записка была! Ну наступила ты на неё где-то – даже неизвестно где. Она может быть кому угодно адресована.
– Да? – мрачно хмыкнула Алька и вытащила аккуратно разглаженный листок бумаги. – А это ты видела?
Света взяла листок в руки. С одной стороны шёл текст, который она читала, а с другой… С другой – чёрной гелевой ручкой было выведено: «Назаровой Александре».
– Ты просто не заметила, – объяснила Алька. – И я тоже не сразу увидела.
– А почему не сказала?
– Почему… – проворчала Алька и болезненно поморщилась. – Не успела.
Света поняла, что та врёт. Причём врёт совершенно глупо, даже не рассчитывая, что ей поверят. Разве много нужно времени, чтобы рассказать такое?
В каюте было прохладно.
– Выключи кондиционер, – попросила Алька.
Она сидела на диванчике-койке, поджав под себя ноги, и яростно нажимала на кнопки телефона. Света смотрела на сестру и пыталась понять, что ей сейчас кажется странным. Ну Алька, ну с мобильником. Почему это выглядит не так, как обычно?
Или просто после бессонной ночи в голову всегда лезут тревожные мысли?
Света повернула тумблер, кондиционер хрюкнул, волна холодного воздуха обдала её в последний раз и иссякла.
– Спасибо, – буркнула Алька.
– Кому звонишь? – спросила Света, устраиваясь напротив сестры.
– Тут позвонишь, – проворчала Алька. – Сети нет.
Света выглянула в окно. Синий настил палубы, белые стойки ограждения и серо-голубая вода до горизонта.
– На Валааме связь появится, – заметила Света. – А здесь – чего ты хочешь? Ладога.
Алька положила мобильник на стол и потёрла глаза.
– Зачем мы в такую рань поднялись? До завтрака полтора часа.
Света вздохнула.
Она не понимала, зачем задавать вопросы, ответы на которые и так известны им обеим. Встали раньше шести, потому что спать не было никакой возможности. После того, что случилось вчера ночью, ни она, ни Алька так и не смогли заснуть по-настоящему. Ворочались на своих койках, вздыхали, украдкой поглядывая на экраны телефонов – долго ли до утра. Да ещё эта гроза! Как в час ночи началась, так только к трём утихла. Вот и вскочили ни свет ни заря.
Мобильник на столе дёрнулся и тоненько звякнул.
– Сети, говоришь, нет? – хмыкнула Алька, схватив телефон. – А эсэмэска прошла.
– В шесть утра? От кого? – удивилась Света.
– Не от кого, а кому, – поправила Алька. – Это я её отправила.
– И кому? – послушно повторила Света.
Алька сверкнула глазами и нервно рассмеялась:
– Да какая тебе разница? Телефона жалко? Забирай!
И бросила серебристый аппаратик на Светину койку. Света вздрогнула, посмотрела на телефон, застрявший в складках одеяла, и вдруг поняла, что казалось ей неправильным, когда Алька держала его в руках. Это был её, Светин, мобильник, а не Алькин.
– Ты отправила эсэмэмку с моего телефона? – мрачно спросила она.
– С твоего!
Алька вызывающе выпятила подбородок:
– А что?
– Кому ты её отправила?
– Это моя маленькая тайна! – выдала Алька и снова рассмеялась.
Смех прозвучал глухо и быстро затих.
Света вытащила телефон из одеяла и дрожащими пальцами полезла в меню. Папка исходящих сообщений была пуста.
Света отбросила мобильник так, что тот стукнулся о стенку и свалился на пол.
– Кому ты послала эсэмэску? – спросила она звенящим, готовым вот-вот сорваться, голосом.
Алька лениво потянулась и широко зевнула.
– Да не дёргайся ты! – процедила она через минуту. – Маме я написала. Маме! У меня на симке деньги кончились. И нечего так хлопать ресницами – взлетишь. Ты же не хочешь, чтобы моя мама волновалась, правда?
Последнюю фразу она произнесла вкрадчивым полушёпотом, а потом подмигнула Свете.
– Правда! – с вызовом ответила Света и подняла телефон с пола.
– Значит, всё! – подытожила Алька, вытягивая ноги на койке.
Света промолчала. Ей очень бы хотелось, чтобы на этом действительно закончились все недоразумения между ними. Если бы Алька сказала правду… Если бы раз за разом не намекала на то, что Света виновата перед ней на веки вечные… И перестала истерически смеяться и многозначительно подмигивать. Только что-то непохоже было, чтобы Алька перестала.
* * *
Сок оказался слишком сладким. Света поморщилась и отодвинула стакан.
– Не хочешь? – спросила Алька, ковыряя вилкой кусок остывшего омлета. – А я выпью.
– У тебя – апельсиновый, – кивнула Света, – он, наверное, нормальный. А этот «мультифрут» – сироп какой-то!
– А я предупреждала, – с непонятным энтузиазмом пропела Алька, – я предупреждала! Ты же никогда не слушаешь. И кашу геркулесовую тут лучше не брать. Весь рот исцарапаешь.
Света зачерпнула ложкой жидкую кашу и попробовала.
– Да вроде ничего.
– Значит, случилось чудо! – фыркнула Алька. – Вчера её есть было невозможно. Хотя тут сплошные чудеса!
– Ты о чём? – насторожилась Света.
Алька допила сок и поёжилась.
– А ты не догадываешься? По мне, так после того, что вчера было, все должны говорить только об этом. А народ лопает, как будто ничего не случилось.
Света обвела взглядом зал ресторана. За соседними столиками лениво завтракали, ни у кого не сверкали глаза, никто не делился взахлёб тревожными новостями. Уж кто-кто, а Света знала, как выглядят люди, которым есть о чём поговорить. Или пошептаться, украдкой оглядываясь по сторонам, облизывая пересохшие от любопытства губы.
