Штурм вулкана - [45]

И все чаще вспоминал маму, которую, как ему теперь казалось, обидел он совершенно, незаслуженно. Но вернуться домой он пока не считал для себя возможным. Он не мог бросить и предать только что приобретенных настоящих друзей, не мог оставить их бродяжничать по вокзалам и помойкам, превращаться в вонючих маленьких воришек, юных алкоголиков или наркоманов.,

А пригласить их к себе в московский дом, в эти хоромы, где им всем хватит места, он тоже не мог — все-таки он не "был пока еще хозяином своей судьбы и своего имущества. — Да и мама никогда не поймет его, если он приведет в дом беспризорников. А отец должен его понять. Ведь у отца тоже были когда-то его верные друзья, его бригада, которой он очень дорожил.

Отец должен его понять, принять вместе с пацанами, только нужно как-то до него добраться всем вместе. А как это сделать, если по всей Москве люди Шамана ищут их, если с электрички стопроцентно их стайку сразу же ссадят первые попавшиеся милиционеры и отправят всех в приемник-распределитель. Иван думал-думал, но решение никак не приходило в его голову

Когда страсти в «офисе» Шамана накалились до предела, за его спиной появились четырё типа, словно только что сошедшие с привокзального щита «Их разыскивет милиция». Они сжимали в руках биты и цепи и угрожающе ими поигрывали. Но Саше Белову, когда он понял, что переговоры с лидером привокзальных рэкетиров зашли в тупик, было на это наплевать — он думал только о сыне.

— Я тебя предупреждаю на полном серьезе, Шаман, — произнес он, — если хотя бы волос упадет с головы моего ребенка, я тебя урою!

Шаман Белого не боялся. Те люди, которые приходили к нему от высокого чиновника и авторитетного пахана, дали ему разрешение в случае, если Белов поимеет глупость заявиться один или с какой-ни-будь мелкой сошкой, без разговоров отправить его на тот свет. Но Белый пришел не один, а Шмидт не был мелкой сошкой, и такая расстановка сил поставила Шамана в тупик.

Он ничего не ответил Белову на его угрозу. В данный момент сила была на его стороне — он играл на своем поле, поэтому Белов, а за ним и Шмидт поднялись с дивана и вышли сначала из офиса Шамана, а потом и из игрового зала, в котором слышался шум падающих в лоток монет.

— Наконец-то я услышал настоящего Сашу Белого — сказал Шмидт, — а то я уже думал, что это не ты, а какой-то другой человек с твоей внешностью…

— После того, как я умер и снова воскрес, я и стал абсолютно другим человеком, — ответил Белов, — я уже и сам не рад, что сорвался…

— Ты, может быть, и стал другим человеком, но мир вокруг тебя не изменился, — сказал Шмидт, — нельзя в волчьей стае

стать овцой и наивно рассчитывать, что тебя не съедят. Если мы сейчас не уничтожим Шамана, то он убьет Ваньку. Так что война неизбежна.

— Есть и другой способ, — сказал Белов.

— Какой?

— Найти Ивана раньше, чем его найдет Шаман, — ответил Белый, — тогда и проблема будет снята.

Они спустились с высокого крыльца игрового клуба и сели в бронированный джип, где их ждали Степаныч и Оксана.

Кабан толкнул двери красносибирского диско-бара «Лагуна» и вошел внутрь. Дизайн интерьера его приятно порадовал — светились неоном нарисованные на стенах звезды, в полумраке гуляли по помещению цветные лучи, освещая тела танцующих молоденьких девушек. Кабан представил, как он жмет своими огромными лапами худенькие ножки нимфеток, и приток крови ко всем органам взбудоражил его воображение еще больше.

Кабан подошел к стойке бара и заказал себе коктейль подороже, чтобы произвести впечатление на сидящих поблизости девчонок, которые не без интереса поглядывали на здорового, высокого, явно нездешнего мужчину, похожего на сбежавшего питомца свинофермы. Но даже в его свиноподобии было какое-то обаяние, когда Кабан был в хорошем настроении и улыбался. Он заказал от себя такой же коктейль двум девушкам, которые смотрели на него, а потом присел за свободный столик.

Он не привык сразу же бросаться на добычу, предпочитал сначала осмотреться, выбрать себе жертву. Он любил, чтобы она его возбуждала при одном взгляде на нее. Это было гарантией того, что при интиме он не потерпит фиаско, а будет чудо-богатырем и доставит радость и себе, и ей.

Из группы танцующих в круге девушек выделялась одна. Она была явным лидером, и Кабан заметил, что ее сторонятся даже в танце, чтобы случайно не толкнуть или не наступить на ногу. Она не была красивее всех, но эта вызывающая смелость в ее поведении импонировала Кабану — он любил забавляться не с тихими покорными амебами, а вот с такими дерзкими и самоуверенными красавицами. Хотя назвать ее красавицей было трудно — из-под короткой юбки выглядывали малость кривоватые ноги и туловище было непропорционально длинное. Но именно эта кривизна произвела на Кабана особое впечатление — его просто заколотило от вожделения.

Он встал из-за столика, подошел к бару и попросил самого дорогого вина, какое только есть в заведении. Девушка, поначалу не обращавшая на него внимания, все-таки задержала на нем свой взгляд. Бармен поставил на стойку бутылку вина, и Кабан, даже не взглянув на этикетку, сказал, что берет бутылку. А потом повернулся к девушке и предложил составить ему компанию, потому что ему, одинокому московскому бизнесмену, не с кем даже выпить вина в этом замечательном городе.