Штурм - [94]
«Исцелитель, исцеление… От какого это слова? Цель, целый, что ли? Вернуться в прежнее, целое, без изъяна состояние… Без цели нельзя вернуться. Булахов и Колчин выздоровеют. Я помог им увидеть цель, у них прилив сил. А у меня что впереди?»
Веденеев мучился в раздумьях, и одна всем известная истина поразила его сейчас своей ясностью и простотой: жить одиноко — участь горькая. Многое сможет заменить, взять на себя работа, но останется еще нечто неразделимое ни с кем, только при себе останется и на всю жизнь, как эта горькая усмешка, вызванная шрамом.
Он попросил у медицинской сестры два листка бумаги, вынул из кармана гимнастерки авторучку и присел к столу. Указательный и средний пальцы не разгибались, придерживать ручку невозможно. Веденеев сжал ее большим и безымянным пальцами, попробовал писать. Он выводил буквы старательно и неторопливо:
«Уважаемая Эрна Августовна…»
— Нет, «уважаемая» — не то, — промолвил он, рассматривая свои каракули. — А ведь она знает мои почерк и не поверит, что это я пишу. Ничего, можно объяснить, почему у меня так плохо получается.
На чистом листке он начал так:
«Здравствуйте, Эрна Августовна! Вы удивитесь, получив это письмо. Но мне хотелось бы, чтобы вы поняли причину той неловкости, которую испытываю я, когда пишу Вам…»
Письмо выходило путаное. Веденеев зачеркивал одни слова, заменял другими.
«Ничего, — думал он. — Это черновик. Я каждый день буду переписывать. Мне спешить некуда, и вот так научусь уверенно держать ручку».
Веденеев перевернул бумагу и на чистой стороне начал снова. То похолодание, которое охватывало сердце, когда он в одиночестве думал о себе, отступило и не беспокоило. Он мысленно протягивал нить от себя к другому человеку. Тот человек, конечно, не догадывался об этом. Возможно, нить не дотянется до него, оборвется. И все же потеплело на сердце Веденеева.
Он уже приноровился писать, дело пошло лучше. Рассматривая ровные строчки, твердой рукой выведенные буквы и слова, он на минуту отвлекся от сути письма и подумал с уверенностью: «Э, нет, не опущу рук. Займу место в рядах борющихся».
В палату вошел врач, усатый, в очках. Он нагнулся над спящим гвардии полковником, прислушался к его дыханию, потом повернулся к Веденееву.
— Тренируем руку?
— Да, — Веденеев спрятал письмо.
— Есть такое предложение, — говорил врач тихо, чтобы не потревожить спящего, — направить вас, товарищ подполковник, в специализированный госпиталь. Там сделают косметическую операцию. Здесь мы не можем — нет специалиста.
— Косметическую? — удивился Веденеев. — Что я, женщина?ꓺ
— Ну, пластическую. Пересадку тканей, — врач пальцами ощупал рубец на щеке Веденеева. — Гримаса исчезнет с лица.
— Согласен, — машинально ответил Веденеев, мало думавший о своей внешности, он опасался за голос и руку.
— Сегодня и отправим, — сказал доктор, уходя.
— Лучше завтра, — попросил Веденеев, вспомнив о Колчине и Жолымбетове, с которыми надо попрощаться.
Веденеев стоял посреди комнаты. Он поднял руки и прищелкнул пальцами, потом так расхохотался, что гвардии полковник открыл глаза.
Ветер мел на улицах пыль, она поднималась вихрями, в солнечных лучах — золотистая.
Жолымбетов шел по Кенигсбергу и щурился от солнца и пыли. Ему вспомнилась степь.
Вот он едет на лошади от аула к аулу. Над головой — палящее солнце. Степь широка, и просторно ветру — он гуляет, не стесненный ни горами, ни лесом, ни домами; гонит песок, который звенит, ударяясь о засохшую траву.
Аскар едет и поет песню, длинную, как степная дорога, он везет в коржуне книги, газеты. Книги раздает джигитам и девушкам и просит вернуть, потому что они из красной юрты, газеты читает неграмотным аксакалам.
«Снова поеду по степи, — мечтал Аскар, шагая по улицам Кенигсберга. — Будут гореть и сверкать на солнце ордена и медали. И хоть остался малорослым, никто даже в шутку не скажет: «Э, да это, смотрите, тот самый из аул-совета, секретарь-бала!» Никто не назовет мальчишкой…»
Незаметно для себя Аскар оказался на западной окраине города. Тут наши бойцы, саперы, очевидно, копали траншею. Она была длинной и глубиной уже больше метра, а красноармейцы продолжали выбрасывать землю. Наверху стояли группой наши офицеры и еще несколько человек в гражданском. Среди них однорукий, в немецкой шинели без погон. Все озабоченно переговаривались.
«Что они делают, зачем траншея? — недоумевал Аскар. — Бои в Кенигсберге давно закончились, наши войска взяли Пиллау. Гитлеровцы держатся только на косе Фрише-Нерунг. Для чего траншея?»
— Провод должен быть здесь, — сказал офицер с каким-то прибором в руках. Стоявший рядом с ним человек в гражданском говорил что-то по-немецки, показывая на прибор. Безрукий кивал головой, соглашаясь.
«Провод ищут… Провод, подведенный к заминированным домам, — понял Аскар, до сих пор не придававший значения слухам об опасности в городе. — Не для стрельбы роют траншею, а чтобы не было взрывов. Скоро взрывы везде прекратятся — конец войне. И войны больше не будет никогда», — так думал Аскар, об этом шло много разговоров: после разгрома самого страшного врага, после такой тяжелой войны другая невозможна, ее не допустят. И думал Аскар еще потому, что с первого грозового дня прошел все фронтовые дороги, через огонь и взрывы, не раз проливал кровь, замерзал, уже прощался с жизнью — выстрадал свое счастье вернуться домой, в край солнечного тепла и степной тишины.
Имя Василия Федоровича Ванюшина известно широкому кругу читателей по книгам «Вторая жизнь», «Старое русло», «Волчий глаз» и другим. «Желтое облако» — новое произведение писателя в жанре научной фантастики.Когда на японские города упали американские атомные бомбы, озаботилось не только человечество Земли. Об атомных взрывах стало известно на далекой планете Альва. Альвины однажды пережили атомное нападение с соседней планеты Рам; обеспокоенные взрывами на Земле, они посылают свою экспедицию на Луну — ближайший спутник Земли.Советский космонавт Николай Стебельков прилетел на Луну, чтобы положить здесь начало созданию научной базы.
«Прости меня, Алибек, что оставил тебя, и чужие люди тебя воспитали, но вот знай, только я знаю, где спрятал свои сокровища Джунаид-хан, удирая от красных, и только ты станешь их хозяином», — такие были последние слова умирающего Абукаира аль-Хорезми к сыну Алибеку. И теперь перед Алибеком стоит дилемма. Воспитанный в детдоме, учась в институте, он нанимается в археологическую экспедицию профессора Стольникова, чтобы найти сокровища, награбленные басмачами, а дальше жизнь подскажет, что делать с ними.
Офицер одной из западных держав, отказывается выполнить бесчеловечный приказ и вскоре погибает от рук агентов спецслужб. Его тело попадает к советскому профессору, занимающемуся проблемами сверхрегенерации, после чего убитый капитан Фромм имеет чуть более суток, на то чтобы расквитаться со своими врагами.
Изустная история вьетнамской войны от тридцати трёх американских солдат, воевавших на ней.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.