Штурм - [91]
— Болезнь старит. И что ни говори, а на пятый десяток пошло…
— Много ли это? Я родился, когда моему отцу было пятьдесят лет. Теперь давно за семьдесят, а он еще пасет отару овец. Работает.
— Работает? — переспросил Веденеев и задумался. — Работа, дорогой, это, пожалуй, самое главное в жизни. Пока можешь работать, сознаешь себя полезным.
Аскар хотел спросить подполковника о семье. Но отворилась дверь, появился новый сосед Веденеева, и надо было уходить.
Нового соседа, закованного в гипс и забинтованного, привезли на каталке из операционной и положили на койку, освобожденную майором. Раненый еще не очнулся от наркоза. Голова тяжело вдавилась в подушку.
Стараясь ступать на носки, вошел красноармеец, бойкоглазый и ловкий в движениях, — связной, должно быть. Он принес гимнастерку своего командира, порванную на боку, и аккуратно повесил ее на спинку стула. Веденеев увидел погоны полковника, Золотую Звезду Героя, два ордена Ленина, два Красного Знамени, ордена Суворова, Александра Невского, Красной Звезды, медаль «За отвагу», гвардейский значок. Рукой подозвав к себе красноармейца, Веденеев молча указал на раненого — «Кто это?»
— Командир нашего полка гвардии полковник, Герой Советского Союза Булахов, — шепотом доложил связной.
Что гвардии полковник и Герой — без слов ясно. И эту фамилию Веденеев однажды слышал.
Связной чинно удалился, оставив дверь приоткрытой. Оттуда, из коридора, он наблюдал за своим командиром. Когда раненый открыл глаза, пришел в себя, красноармеец — слышно было по шагам — сорвался со своего поста. Вскоре появились врач и медицинская сестра. Врач пощупал пульс. Раненому сделали укол.
На другой день при врачебном обходе Веденеев, извинившись, задержал врача в коридоре.
— Одну секунду… Как состояние гвардии полковника?
— Вылечим.
Булахов лежал пластом. Но он уже мог говорить. Веденеев для знакомства назвал себя. Гвардии полковник медленно повернул голову. Запавшие голубоватые глаза его светились необыкновенно ярко.
— Помню… — от слабости он прикрыл глаза. Лицо казалось безжизненным, еле заметно двигались почти белые губы. — Незадолго до штурма Кенигсберга… через передний край в расположение моего полка… пришли два немецких офицера. Один назвал подполковника Веденеева, просил непременно к Веденееву… Я послал с немцами своего переводчика.
— Теперь и я вспомнил. Ваш красноармеец доставил ко мне обер-лейтенанта и унтер-офицера. Они выполняли важное задание Комитета «Свободная Германия» и нашего командования. Красноармеец докладывал, что прибыл из полка гвардии полковника Булахова, и тогда же сообщил мне такую горестную весть, что, признаюсь, она вытеснила из памяти вашу фамилию.
— Что же случилось?
— Об этом после… — Веденеев почувствовал, как начала подергиваться щека, а рубец на ней заныл. — Где вас ранило?
— Около Пиллау, немного дальше…
— Расскажите, если вам не трудно.
Гвардии полковник помолчал, крепко сжав бескровные губы, и сказал:
— Это тоже нелегко, а надо. Вы начальник политотдела, партийный работник, я коммунист… Хочу рассказать… Около Пиллау погиб командир нашего корпуса генерал Гурьев. Хороший генерал! Он был для меня не только старшим командиром, но и наставником. Вместе прошли всю Белоруссию и Восточную Пруссию… И нет Гурьева… Корпусом стал командовать его заместитель, тоже генерал. А заместителем назначили, может, временно, полковника. Я его не знал. Пиллау взяли. Дальше — узкая коса. Наступать можно одному-двум полкам. Никакого маневра — слева залив, справа море. И немцам отступать некуда. У них вся коса изрыта — блиндажи, окопы, траншеи… Не пробивать, а прожигать огнем приходилось. Мой полк неделю в непрерывных боях, и я совсем не отдыхал. Мне поставили задачу — форсировать пролив. А на той стороне — форт…
— Форт? — слушая, Веденеев напрягся безотчетно для себя. — И там форт?
— Да. Пролив мы форсировали. Форт с первого раза не смогли взять.
Я измучился, чувствовал себя плохо. Температура тридцать девять. Простыл, должно быть. Заснуть бы, думаю, часа два, и все прошло бы. Но где там заснуть! Полку было придано до двадцати артиллерийских и минометных частей. Каждый командир приданного полка или отдельного дивизиона хотел поговорить лично со мной, просил указать, куда бить. Снарядов хватало. И начальства за спиной много: командир дивизии, комкор, командарм. Телефон постоянно звонит — отойти невозможно. Я попросил комдива: дайте поспать два-три часа, потом со свежей головой осмотрюсь, подготовимся, и все будет в порядке. Он понял меня — Булахов не любит-наобум… Разрешил. Только я уснул — опять зовут к телефону. Сквозь сон слышу: «Требуют из штаба корпуса». Взял трубку. В ухо мне — хриплый бас: «Говорит гвардии полковник Афонов…»
Афонов! — воскликнул Веденеев, насколько позволял голос. — Вы не ошибаетесь?
— Нет. Был сонный, вялый, а разобрал: Афонов, заместитель командира корпуса, временный или постоянный — не знаю. А что? Вы знакомы?
— Возможно… Я очень внимательно слушаю, товарищ гвардии полковник.
Булахов попросил воды. Веденеев налил стакан, помог Булахову приподнять голову и напиться.
— Спасибо. Слушайте дальше… Этот Афонов от имени «одиннадцатого», то есть от имени комкора, потребовал доклада: какова обстановка, что сделано для повторного штурма, ну и прочее. Доклад мой получился не очень вразумительный. Афонов выдал порцию ругани. Я не обиделся бы. Я полковник, он полковник, но должностью выше. Я стерпел бы. Но вдруг слышу: «Отлеживаешься в землянке, трусишь! Немедленно вперед, поднимай батальоны в атаку!»
Имя Василия Федоровича Ванюшина известно широкому кругу читателей по книгам «Вторая жизнь», «Старое русло», «Волчий глаз» и другим. «Желтое облако» — новое произведение писателя в жанре научной фантастики.Когда на японские города упали американские атомные бомбы, озаботилось не только человечество Земли. Об атомных взрывах стало известно на далекой планете Альва. Альвины однажды пережили атомное нападение с соседней планеты Рам; обеспокоенные взрывами на Земле, они посылают свою экспедицию на Луну — ближайший спутник Земли.Советский космонавт Николай Стебельков прилетел на Луну, чтобы положить здесь начало созданию научной базы.
«Прости меня, Алибек, что оставил тебя, и чужие люди тебя воспитали, но вот знай, только я знаю, где спрятал свои сокровища Джунаид-хан, удирая от красных, и только ты станешь их хозяином», — такие были последние слова умирающего Абукаира аль-Хорезми к сыну Алибеку. И теперь перед Алибеком стоит дилемма. Воспитанный в детдоме, учась в институте, он нанимается в археологическую экспедицию профессора Стольникова, чтобы найти сокровища, награбленные басмачами, а дальше жизнь подскажет, что делать с ними.
Офицер одной из западных держав, отказывается выполнить бесчеловечный приказ и вскоре погибает от рук агентов спецслужб. Его тело попадает к советскому профессору, занимающемуся проблемами сверхрегенерации, после чего убитый капитан Фромм имеет чуть более суток, на то чтобы расквитаться со своими врагами.
Свою армейскую жизнь автор начал в годы гражданской войны добровольцем-красногвардейцем. Ему довелось учиться в замечательной кузнице командных кадров — Объединенной военной школе имени ВЦИК. Определенное влияние на формирование курсантов, в том числе и автора, оказала служба в Кремле, несение караула в Мавзолее В. И. Ленина. Большая часть книги посвящена событиям Великой Отечественной войны. Танкист Шутов и руководимые им танковые подразделения участвовали в обороне Москвы, в прорыве блокады Ленинграда, в танковых боях на Курской дуге, в разгроме немецко-фашистских частей на Украине.
Автор книги — машинист, отдавший тридцать лет жизни трудной и благородной работе железнодорожника. Героическому подвигу советских железнодорожников в годы Великой Отечественной войны посвящена эта книга.
"Выбор оружия" — сложная книга. Это не только роман о Малайе, хотя обстановка колонии изображена во всей неприглядности. Это книга о классовой борьбе и ее законах в современном мире. Это книга об актуальной для английской интеллигенции проблеме "коммитмент", высшей формой которой Эш считает служение революционным идеям. С точки зрения жанровой — это, прежде всего, роман воззрений. Сквозь контуры авантюрной фабулы проступают отточенные черты романа-памфлета, написанного в форме спора-диалога. А спор здесь особенно интересен потому, что участники его не бесплотные тени, а люди, написанные сильно и психологически убедительно.
Рожденный в эпоху революций и мировых воин, по воле случая Андрей оказывается оторванным от любимой женщины. В его жизни ложь, страх, смелость, любовь и ненависть туго переплелись с великими переменами в стране. Когда отчаяние отравит надежду, ему придется найти силы для борьбы или умереть. Содержит нецензурную брань.
Книга очерков о героизме и стойкости советских людей — участников легендарной битвы на Волге, явившейся поворотным этапом в истории Великой Отечественной войны.
Предлагаемый вниманию советского читателя сборник «Дружба, скрепленная кровью» преследует цель показать истоки братской дружбы советского и китайского народов. В сборник включены воспоминания китайских товарищей — участников Великой Октябрьской социалистической революции и гражданской войны в СССР. Каждому, кто хочет глубже понять исторические корни подлинно братской дружбы, существующей между народами Советского Союза и Китайской Народной Республики, будет весьма полезно ознакомиться с тем, как она возникла.