Штурм - [64]
— Какая может быть паника! — вознегодовал Афонов. — Я уточняю. Разрешите обратиться выше…
Он хотел доложить штабу армии, но ему сказали, что «выше» знают, и «еще выше», то есть в штабе маршала, тоже известно. Афонов горячился, настаивал. Ведь на этом участке фронта произошло то, о чем он предупреждал своего комдива. Без сомнения, контратаки будут отражены! Ему представлялось: в штабах от корпуса до фронта офицеры-оперативники, переговариваясь, то и дело упоминают его фамилию, в штабных документах фигурирует полковник Афонов. Самый опасный участок оказался у Афонова! Афонов на месте, и все будет обеспечено, он не растеряется, знает, где главная опасность. Нужно удержать гарнизон форта в каменных стенах.
По рации не могли сказать, что хотя развитие событий предвиделось и командарм Белобородов с вводом в сражение своих резервов усилил правый фланг армии, повернул его фронтом на запад, и прозорливость командарма предопределяла успех, тем не менее обстановка в настоящий момент довольно критическая.
Если из Кенигсберга враг не мог нанести сильного удара — он там выдыхался, его контратаки от северного вокзала были первой и последней отчаянной попыткой вырваться из кольца, — то контрнаступление оперативной группы «Земланд» создавало серьезную угрозу. Войска этой группы с флангами, прикрытыми морем, напоминали Курляндскую группировку, вели на Земландском полуострове упорные фронтальные бои, имели возможность маневрировать. Одна лишь пятая танковая дивизия немцев насчитывала до трехсот танков, штурмовых орудий и бронетранспортеров. Сосредоточение этой дивизии на узком участке обеспечивало ей большую пробивную силу.
Требовалось предупредить удар. Но была ночь, густая тьма закрывала Земландский полуостров, поросший лесом, за которым не видно, где стоят и стреляют батареи, — снаряды как с неба обрушивались.
Слева Кенигсберг обозначался широким разливом пожара.
Снаряды и мины рвались вдоль железной дороги и в «Рабочем поселке» возле штаба дивизии. Форт оставался пока вне огня.
Колчин мало был на фронте, в регулярных войсках Красной Армии, поэтому не мог сразу понять, что означает столь частая стрельба немцев, — последние усилия в обороне или нечто более серьезное? Шабунин оказался опытнее.
— Влипли, товарищ лейтенант. Немцы контратакуют.
Майсель сидел стиснув зубы.
Комендант форта приказал всем солдатам гарнизона занять боевые места, а часовому-автоматчику отвести парламентеров в казарму.
Их поместили в той же комнате, где велись переговоры. Шабунин сказал уверенно:
— Контратакуют с двух сторон…
— Кажется… Ваше мнение, Майсель?
— Плохо дело. Совсем дрянь…
Он остался в форту, потому что так вышло: нельзя было оставаться Штейнеру, который не без основания боялся гауптмана.
Теперь обстановка вон как изменилась! Если гитлеровцы прорвутся к форту, ему, Майселю, капут. Русских, пожалуй, не тронут — они настоящие парламентеры, — не тронут еще и потому, что два немецких офицера ушли к генералу. Голова за голову. А Майсель для гитлеровцев — изменник, пощады не будет. И в этом деле он просто третий лишний.
В комнату влетел гауптман с автоматом на шее. Он проспался, но заорал как пьяный:
— Вот это здорово! Клянусь честью!ꓺ
Жестом руки он позвал за собой Колчина и Шабунина, кинул быстрый взгляд на Майселя, сидевшего отчужденно, и приказал автоматчику сторожить «этого немца». По винтовой лестнице они поднялись на верх форта. Немцы перенесли огонь ближе, но старались не попадать в свой форт, и снаряды удивительно точно ударялись в земляной вал; пламя взрывов освещало ров, заполненный водой с плавающими там деревьями; мгновенный свет выхватывал из темноты кофр — один из казематов, выдвинутый от форта вперед,к поселку.
Гауптман указывал на Кенигсберг и в западную сторону, сводил сжатые кулаки и, хохоча, объяснял, что войска фюрера наступают друг другу навстречу, они соединятся вот здесь, возле Королевского форта — это совершенно ясно, потому что гарнизон форта не капитулировал, держится, будет воевать. Он бил себя в грудь, кричал о своих заслугах — благодаря его непреклонности форт не был сдан. Вскинув автомат, гауптман пустил вверх очередь. Амбразуры форта, его угловые капониры не сверкали огнем, и очередь была дана Гауптманом трассирующими пулями, чтобы немецкие войска могли ориентироваться.
— Товарищ лейтенант, смотрите! — Шабунин тронул Колчина за плечо и показал на ров. — Там кто-то… Раненый, кажется.
При свете очередного разрыва на земляном валу Колчин с высоты форта увидел человека, лежавшего наполовину в воде. Он был без шапки. Невозможно узнать, наш или немец. Скорее всего — наш, потому что немцы своего подобрали бы.
Колчин показал гауптману на ров.
— Там — раненый. Надо помочь.
— Плевать мне на это! — мотнул головой гауптман и пустил еще очередь.
Он уже не признавал русских за парламентеров. Гауптман вел себя не так, как комендант форта, державшийся официально, сухо. Судя по фразам, выхаркиваемым с матерщиной, гауптман в недавнем прошлом был, наверное, тюремщиком или кем-то в этом роде. Колчин знал немецких офицеров, находился среди них, одетый в их форму. Они в разговоре даже о самых страшных своих преступлениях пользовались вежливым языком службистов. Один из таких —комендант форта, но он выученик старой прусской школы.
Имя Василия Федоровича Ванюшина известно широкому кругу читателей по книгам «Вторая жизнь», «Старое русло», «Волчий глаз» и другим. «Желтое облако» — новое произведение писателя в жанре научной фантастики.Когда на японские города упали американские атомные бомбы, озаботилось не только человечество Земли. Об атомных взрывах стало известно на далекой планете Альва. Альвины однажды пережили атомное нападение с соседней планеты Рам; обеспокоенные взрывами на Земле, они посылают свою экспедицию на Луну — ближайший спутник Земли.Советский космонавт Николай Стебельков прилетел на Луну, чтобы положить здесь начало созданию научной базы.
«Прости меня, Алибек, что оставил тебя, и чужие люди тебя воспитали, но вот знай, только я знаю, где спрятал свои сокровища Джунаид-хан, удирая от красных, и только ты станешь их хозяином», — такие были последние слова умирающего Абукаира аль-Хорезми к сыну Алибеку. И теперь перед Алибеком стоит дилемма. Воспитанный в детдоме, учась в институте, он нанимается в археологическую экспедицию профессора Стольникова, чтобы найти сокровища, награбленные басмачами, а дальше жизнь подскажет, что делать с ними.
Офицер одной из западных держав, отказывается выполнить бесчеловечный приказ и вскоре погибает от рук агентов спецслужб. Его тело попадает к советскому профессору, занимающемуся проблемами сверхрегенерации, после чего убитый капитан Фромм имеет чуть более суток, на то чтобы расквитаться со своими врагами.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.