Штурм Грозного. Анатомия истории терцев - [44]

Наместником был назначен Павел Сергеевич Потемкин – троюродный брат светлейшего.

Надо было быстро наладить управление, а для этого устроить губернский город. Кавказ бурлил. Люди были обеспокоены, что русские, посулив обменную торговлю, слово не держали. Негде было купить соль, холст, ситец.

– Неужто к туркам или персам идти на поклон? – раздавалось в аулах.

И Потемкин, чтобы не разочаровать казказцев, решает построить губернский город – центр наместничества на берегу пограничной реки Малки.

3

Степь. Взгляду не на чем задержаться. В зыбком зное иногда извивается нагретый воздух. Группу выехавших из Астрахани чиновников и специалистов во главе с землемером Костылевым то обгоняла карета какого-то озабоченного генерала в сопровождении казаков, то они сами обгоняли идущих ровным строем солдат или проносились мимо медленно ползущей колонны оборванных рекрутов. В стороне тащились телеги с ребятишками и бабами.

Сухо, знойно, жарко! Ах, как хотелось землемеру Костылеву побыстрее ощутить прохладу Терека, услышать шум леса, о которых ему рассказывал генерал Якоби. Костылев немало построил домов, крепостных сооружений. Теперь же ехал с надеждой все свои знания и опыт приложить на строительстве нового города, который замышлялось построить на месте слияния двух полноводных на Кавказе рек – Терека и Малки.

– Это будет город предгорий и степи, – говорил, напутствуя его в Астрахани, генерал.

Впереди показалась гряда кавказских гор. Слева мелькнула и легла ровной лентой река. Остановились у родника, вытекающего прямо из ее берега. На несколько минут, не отрываясь, поеживаясь и кося глазом, припали к деревянным колодцам, наполненным водой, кони. В стороне стояли, покорно пережидая, волы, нагруженные инструментом. Невдалеке шла перебранка солдат с рекрутами, стремившимися прорваться к роднику. Унтер-офицер громким ругательством утихомирил толпу, и уже извиняюще объяснительным тоном обратился к офицерам:

– Водопой, господа… Силы тут вроде на исходе. Но конечный пункт нашей поездки уже недалеко.

И впрямь, скоро впереди показалась станица. Выделялись строящиеся казармы, склады. Везде горы бревен, штабели досок. Приехавшие рассредоточились, кто поехал смотреть стройку, кто увидел знакомых и пристал к ним, а Костылев с несколькими специалистами направился в комендантскую, где должен быть сам наместник. Тот принял его в доме, который отличался от прочих красотой отделки и основательностью. Адъютант величественно указал на дверь. Костылев четко зашел, приготовился представиться и в нерешительности остановился.

– Входи! Входи! – раздалось из глубины комнаты.

Одетый в турецкий халат, крепкий, с коротко подстриженной головой, молодцеватый мужчина оторвался от толстой книги, внимательно посмотрел на него и, махнув рукой, указывая на стоящее рядом кресло, сказал:

– Параду не держу. Входи без докладу. Знаю, прислан город строить. Давай отобедаем, а потом думать будем.

Угостив прибывших обедом, Потемкин придвинул к Костылеву толстый альбом, где Петербургские зодчие по его личному заказу нарисовали проект города.

– Светлейший задумал Екатеринослав второй столицей, а мы здесь поскромней, но тоже должны жемчужину создать, – восторженно сказал Павел Сергеевич. – Хочу, чтобы стал он среди неоглядной степи, как символ преобразующего начала на Кавказе!

– Понимаю, понимаю, – робко ответил Костылев, заглядывая в проектный альбом.

– Город должен быть для торговли и военных дел приспособлен, а вперед всего для коммерции, – заметил Потемкин, передавая чертежи Костылеву. Последнее слово он особо выделил голосом. Чувствовалось, этот род деятельности он ставил выше других.

– Я пригласил сюда инженеров, – продолжал наместник, – но хочу, чтобы ты их возглавил. Так что устраивайся и завтра приступайте, планируйте и стройте. Чтобы было красиво, – как о давно решенном сказал он Костылеву, и они вышли на улицу.

Костылеву простота и неравнодушие наместника понравились. Он поинтересовался, как дела со строителями, работниками и мастерами.

А сюда уже согнали солдат инженерных войск, которых разместили в палатках. Привезли горы инструмента для землекопов, каменщиков, плотников, столяров, печников и кровельщиков. Костылев заметил, что лагерь окружают сотни подвод. Тут же паслись лошади. А возле комендантского дома разместились сотни три казаков.

– Мой конвой, моздокцы, гребенцы и терцы, храбрые ребята, охранять нас будут! – с гордостью заявил Потемкин. А караул несет полк астраханских драгун и моздокские артиллеристы, кроме того, кабардинский пехотный полк, моздокский и волжский казачьи полки приведены в боевую готовность.

4

Такая предосторожность была предпринята не случайно. Непредвиденные события нарушили обычное течение жизни и деятельности Кавказской линии. В Чечне появился человек, попытавшийся сплотить против России не только разрозненные племена своей родины, но и всех горцев северного склона Кавказского хребта. Это был уроженец Сунженского аула Алды, мистик Ушурма, выступивший на поприще религиозного проповедничества под именем шейха Мансура[24].

Принадлежа к последователям шариата, то есть мистического мусульманского учения о пути к познанию истинного Бога, шейх Мансур проповедовал удаление от света, воздержание и нравственное самоусовершенствование. Проповедничество это по существу своему было вначале чуждо политических целей и направлялось исключительно к возвышению религиозного чувства у последователей шейха – мюридов (учеников). Последние, однако, добросовестно стремясь по пути совершенства, впадали обыкновенно в такую фанатическую экзальтацию, которая неудержимо рвалась наружу в форме какого-либо религиозного подвига. А таким подвигом, одновременно угодным Богу и близким сердцу воинственного горца-мусульманина, являлся, конечно, газават.