Штуцер «Фосса» - [2]

— Вот это дело, — повеселел он и, как медведь, затопал вокруг, норовя хлопнуть по моей спине огромной ручищей.

На улицу вышли вместе. Дождь уже перестал, лишь по-прежнему хозяйничал ветер. Стиснутый старинными узенькими улочками, он дул в лицо со всех направлений.

Поеживаясь, Анатолий Николаевич сказал:

— Много раз меня обманывало наше бюро погоды, но если на этот раз его прогноз окажется верным, прощу все его прежние прегрешения.

— Аминь! — в тон ему ответил я и крепко пожал на прощанье широкую ладонь.

Глава вторая ОХОТА

...Последние десять дней я работал как одержимый. Мой начальник даже предупредил:

— Смотри, Владимир Иванович, не надорвись, а то не на охоту, а в больницу угодишь.

Но я-то знал, что стоит мне оказаться в наших угодьях, побродить денек с ружьем, подышать запахом леса и посидеть у костра, как тяжесть в голове, усталость и раздражительность исчезнут без следа.

В довершение всего я восстановил то злополучное письмо. Тяжелый и длительный труд не пропал даром...

Не подвело и бюро погоды: уже два дня держался небольшой мороз, а сегодня с утра на подмерзшую землю падает долгожданный снежок.

Неопределенность ожидания, сборы и все заботы — уже пройденный этап.

С трудом втискиваемся вслед за вещами в тесный «ГАЗ-67» и, наконец-то, трогаемся.

Вместе с огнями города осталось позади все обыденное и привычное, рассеялись и сразу же забылись тревоги, волнения и разные житейские неприятности. Обретенная свобода и радость предстоящей охоты сбрасывает с наших плеч многие годы и делает нас похожими на школьников, отпущенных на веселые каникулы.

В машине нас пятеро. Впереди, почти упираясь головою в брезентовый верх, сидит Анатолий Николаевич. По сравнению с его внушительной фигурой водитель Коля кажется подростком. Коля — общий любимец. Он не только отличный шофер, но, как и мы, заядлый охотник. Ради предстоящей охоты он, не задумываясь, пересел с закрепленной за ним новенькой «победы» в холодный газик и, оставив асфальтированные улицы, ринулся вместе с нами в почти стокилометровый путь по бездорожью.

Рядом со мною сидит полковник Валявко. Сегодня он представляет очень уязвимую мишень для острот. Дело в том, что, узнав о нашей поездке, он спешно вернул в санчасть санаторную путевку. И вот сейчас, зная крутой нрав его дородной супруги, мы на разные лады варьируем тему о том, что пришлось ему выдержать дома.

Наша дорога идет по крутому берегу. Справа к ней подступает сплошная стена леса. Когда мы останавливаемся, слышно, как волны бьют в каменный обрыв, а высокие стены скрипят сучьями и глухо шумят густыми вершинами. Ветер от реки продувает щели брезента и посыпает нас сухой снежной порошей. В другое время это могло бы вызвать недовольство и нарекания в адрес небесного ведомства, но сейчас снег — наш самый верный союзник. Мы мечтаем, чтобы он шел и шел, прикрывал пушистым ковром эту серую, промокшую и вконец иззябшую землю...

На дворе уже поздний час. Еще издали мы видим освещенные окна большого низкого дома, к которому сворачивает машина. Останавливаемся и даже сквозь шум невыключенного мотора слышим неистовый, разноголосый собачий лай.

— Не стая воронов слеталась! — открывая дверку, кричит кому-то в темноту Анатолий Николаевич и, с трудом сгибая свое громоздкое туловище, пыхтя и чертыхаясь, выбирается из машины. Вслед за ним, соблюдая очередность, справа по одному вываливаемся и мы.

Прибыли!

...Кажется, что только уснул, и тут же просыпаюсь от сигнала охотничьего рога. Конечно, это трубит Анатолий Николаевич. Вот теперь слышен его крик:

— А ну, вставай! Вы что, спать сюда приехали? Подъем! — И снова густые и громкие переливы трубы.

Через полчаса мы уже готовы в путь. Снегу за ночь насыпало порядочно, и он еще продолжает идти. Это нас радует. В сани, на груду мягкого сена, укладываем рюкзаки, ружья и два мешка с флажками. Лошадь трогает, и под громкий лай и визг оставленных дома, обманутых в своих ожиданиях наших гончаков объезжаем от хутора. Нас четверо: Тринкуль, Анатолий Николаевич, Валявко и я. За нами цепочкой идут на лыжах остальные участники охоты.

Егерь Лайвинь встречает нас на дороге у хутора. Не заходя в дом, ждем, пока он запрягает лошадь, и трогаемся дальше.

Снегопад кончился. Наступил рассвет, когда мы выехали на большую поляну и остановили лошадей у копны сена. Анатолий Николаевич достал карту, наметил по ней район поисков.

Я в санях с Лайвинем. Это уже пожилой, но довольно крепкий человек, коренной местный житель. Я его почти не знаю, так как на этом участке, самом отдаленном и труднодоступном, охочусь впервые.

Тихо в лесу. Лишь фырканье лошади да скрип саней и сбруи нарушает его покой. Мы едем молча, внимательно глядя по сторонам. Обмениваемся скупыми фразами, когда видим следы коз, лисиц или зайцев. Но они нас сегодня не интересуют.

В воздухе потеплело еще больше, и снег стал липким. «Трудно будет нашим лыжникам», — думаю я и так же, как Лайвинь, поглядываю на небо, покрытое низкими темно-серыми тучами.

Мы долго еще петляли по просекам и, наконец, обнаружили следы четырех волков. Лайвинь уверенно определил место, где залегла на отдых стая серых разбойников. Быстро собрали всю группу, и к двум часам дня участок лесного отъема был полностью «зафлажен».