Штормовой пеленг - [25]

— Шлюпка!

Освещенная прожекторами шлюпка подходила к борту.

Чигринов вышел на крыло мостика. Он увидел Щербаня и девушку, у него отлегло от сердца — спасли.

Хватаясь за поручни трапа, к капитану поднялся старпом.

— Алексей Петрович, на «Кайре» остались врач и ваш сын.

— Как... остались? — переспросил Чигринов.

— Не успели сойти в шлюпку. Нас отбросило волной. Лопнувшим буксиром срезало штормтрап и шлюпочные концы. Мы потеряли «Кайру». Вас мы нашли только по прожектору и гудку.

— Немедленно приготовить шлюпку к спуску! — приказал Чигринов. — Я сам пойду!

За кормой раздался глухой удар, корпус спасателя вздрогнул. Тотчас зазвенел телефон.

— Заклинило винт, — доложил старший механик.

Вахтенный штурман Шинкарев предположил:

— Наверное, трал намотали!

«Да, море в последние годы превращено в помойную яму, — подумал Чигринов. — Лишь бы не стальной трос. С капроновым справиться можно быстрее...»

— Водолазов! — приказал Чигрипов.

«Посейдон» уже разворачивало на волне.

В водолазном посту Веригин и Шебалкин торопливо облачали Григория Семеновича в скафандр. По команде Грибанова «Раз, два — хоп!» — они одновременно рванули с боков тугой резиновый фланец, растянули его, и Григорий Семенович втиснулся в узкий ворот водолазной рубахи.

Чигринов вошел к водолазам, быстро захлопнул дверь от набежавшей волны.

— Идешь?

Григорий Семенович кивнул. Они посмотрели друг другу в глаза. «Я не имею права посылать тебя», — хотел сказать Чигринов, но не сказал, понимая, что этими словами он будет как бы оправдываться перед другом. Оба понимали, что только мастерство и опыт старого водолаза могут спасти «Посейдон».

— Смотри там, Гриша, — попросил Чигринов.

Григорий Семенович снова молча кивнул.

Зазвонил телефон.

— Алексей Петрович, берег вызывает, — доложил радист.

— Обождут, — недовольно ответил Чигринов и положил трубку.

Когда на Григория Семеновича надели шлем и дали воздух, когда Шебалкин стал заворачивать передний иллюминатор, Чигринов сказал:

— Ну, ни пуха...

— К черту, — коротко бросил водолаз.

Грибанов приказал надеть на себя двойные груза, одни на плечи, другие на пояс. Кроме того, он взял в руки пару чугунных бобенцов от трала. Как только волна подойдет к борту и поднимется до палубы, он кинется в нее «солдатиком», так он в детстве прыгал в речку. Надо угадать момент, когда волна начнет отходить от борта, тогда она оттащит его от судна, иначе разобьет о борт. Он уйдет на глубину и только там бросит бобенцы и по ходовому концу доберется до винта.

В скафандре было жарко. Воздух по шлангу шел слабо, но увеличивать подачу было нельзя. Протерев лбом отпотевший передний иллюминатор в шлеме, Грибанов стоял у фальшборта и ждал подхода волны. Веригин крепко держал его за шланг-сигнал.

Григорий Семенович увидел, что гребень волны поднялся до палубы. Он шагнул в открытую дверцу фальшборта и, нажав на золотник в шлеме, ухнул вниз. Он знал, что вслед за ним Веригин сбросит кольца шланг-сигнала, чтобы дать ему возможность уйти на спасительную глубину — подальше от борта.

Он летел вниз, чувствуя, как закладывает уши, как обжимает водой скафандр. Волна подхватила его, как поплавок, и потащила от борта. Надо успеть уйти на глубину, чтобы следующий бросок волны кинул его не на борт, а под днище судна, к винту.

С чугунными бобенцами в руках Григорий Семенович стремительно падал вниз. На глубине было тише, спокойней, но он знал, что все еще находится во власти волны. Его дернуло за пояс, он понял, что рассчитанные метры шланг-сигнала вытравлены и что теперь он должен ждать обратного движения волны, которая понесет его к «Посейдону». И если он не ушел на достаточную глубину, волной его ударит о борт и иллюминаторы в шлеме хрупнут, как тонкие льдинки.

Дышать было тяжело, грудь без защитного слоя воздуха в скафандре сжимало. Но Григорий Семенович не давал команды прибавить воздуха.

Он почувствовал, что его потащило назад, и еще сильнее нажал на золотник, вытравливая из скафандра остатки воздуха. С болью в ушах и в груди, он стал проваливаться еще глубже. Новый рывок шланг-сигнала дал ему понять, что он уже под судном и самое опасное позади. Григорий Семенович разжал руки и выпустил бобенцы.

— Подбирай помалу, — приказал он.

— Есть! — тотчас же ответил по телефону Шебалкин.

Поднимаясь в кромешной тьме выше, он знал, что Веригин сейчас перенес шланг-сигнал на корму и должен подвести его к ходовому концу.

Григорий Семенович ударился шлемом о днище судна. «Так, — удовлетворенно сказал он сам себе. — Все в порядке». Он поднял руку и сразу же поймал ходовой конец. «Удачно». Перебирая руками, стал подтягиваться к винту. Нащупав шершавое, изъеденное морем перо руля, сказал:

— На месте.

— Понял, — ответил Шебалкин.

— Дай воздуха побольше, — попросил Григорий Семенович. Пора было отдышаться и провентилировать легкие.

— Даю.

В шлеме зашипело сильнее.

— Хорош, — сказал Григорий Семенович, жадно вдыхая холодный, пахнущий резиной воздух. От груди отлегло.

Отдышавшись, он сказал:

— Ну, подавайте лампу!

***

В каюте Чигринова на диване лежал Щербань.

— Выпейте, — просила Тамара, предлагая ему чашку кофе. — Я сама заварила. Как вы любите. Двойной.