Штормовой пеленг - [22]
— Алексей Петрович, РДО. — Радист подал телеграмму.
Чигринов прочитал:
«Аварийная тчк с/б «Посейдон» тчк Чигринову тчк Три пункта тчк Обязываю обеспечить спасение капитана Щербаня члена экипажа «Кайры» Корольковой зпт оказать необходимую медпомощь тчк Обязываю принять все меры спасения судна зпт взять на буксир доставить порт тчк Обязываю каждый час информировать ходе спасательных работ тчк Иванников тчк».
Чигринов усмехнулся: «Обязываю, обязываю, обязываю». Если что случится, эта радиограмма — документ. В командах сегодня недостатка не будет. Как можно командовать за сотни миль от событий, давать какие-то указания! Ведь это просто видимость участия, видимость работы. Все это, как говорится, на пожарный случай. Спасут — эаслуга начальства, не спасут — вина капитана. Радиограммы, как документы, потом лягут на стол следственной комиссии.
Полчаса назад он доложил на берег, что спас команду «Кайры» и что капитан Щербань с буфетчицей остались на гибнущем судне. Теперь его обязывают спасти их. Будто он этого не знает без Иванникова!
Чигринов перевел глаза на море. Его беспокоило наступившее затишье. По опыту он знал, что такое спокойствие опасно — море готовится к решительной атаке. Хорошо еще циклон где-то заблудился и пока не настиг их. Надо до него успеть снять капитана Щербаня с судна. «Вот тоже герой нашелся! — с иронией подумал Чигринов. — Восстановил старые капитанские традиции, вспомнил архаическую романтику. Идиотизм какой-то!»
Как умудрился Щербань посадить судно на мель? Судя по карте, он хотел сократить путь. Но ведь это вопиющая безграмотность. Как он мог допустить? Что-то тут не так. Не полез бы он, закрыв глаза, на эти камни. Что-то заставило его это сделать. Но что? И старпом его мнется, не договаривает. Видимо, боится ненароком усугубить вину капитана.
Широкая ложбина, образовавшаяся между черными водяными валами, куда как раз входил «Посейдон», приковала взгляд капитана. Эта гладкая, холодно сверкающая в огнях прожекторов поверхность таила в глубине зловещую силу, которая вот-вот обрушится на судно. Вот уже побежала водяная поземка, срываемая порывами ветра с горбатого надвигающегося холма.
— Всем покинуть палубу! — приказал капитан по радиотрансляции. Голос его заглох в налетевшем шквале ветра.
— Полундра! — крикнул Гайдабура.
Матросы бросились прятаться за надстройку. Палуба исчезла под водяным валом. Огромный, поблескивающий в лучах прожекторов холм чудовищной тяжестью придавил «Посейдон», вмял его в море. Тонны воды перекатились по палубе. Буксир ухнул в бездну, задрожал, захрустел шпангоутами. На мгновенье Чигринову показалось, что судно не вынесет огромной тяжести водяного вала и уже не выберется на поверхность.
Медленно, страшно медленно, дрожа от напряжения, задыхаясь машиной, «Посейдон» выкарабкался на гребень исполинского холма. Судно дрожало, как дрожит лошадь, вытаскивая груженую телегу на крутую гору.
Потом был еще вал. Потом еще...
Славка, застигнутый вместе с матросами на палубе, спрятался между лебедкой и редуктором и выбирал момент проскочить в надстройку. «Бежать? Не бежать?»
Вспененная стена черной воды сшибла его и поволокла по палубе. Он судорожно махал руками, ища хоть соломинку, чтобы удержаться, испуганно закричал, но рот тотчас грубо заткнуло холодной, соленой водой. Он все же зацепился за что-то, кажется, за стойку рынды, но его тащило, выворачивало руки. Кто-то оторвал его руки от железа и поволок по палубе, стал беспощадно бить о кнехты, скобы, о стальной буксир и какую-то цепь. Славка забарахтался из последних сил и, задыхаясь, понял, что сейчас его выбросит за борт. Вдруг он почувствовал, как чьи-ro руки схватили его за шиворот и, выдернув из волны, сунули в щель между брашпилем и редуктором.
— Глаза па затылке иметь надо! — услышал он голос боцмана.
Судорожно хватая воздух, Славка вцепился в брашпиль, стараясь удержаться на уходящей из-под ног скользкой палубе.
Капитан Чигринов все это видел. Когда вал прокатился над палубой и «Посейдон» стряхнул последние струи, Чигринов расслабленно провел рукой по лицу и осевшим голосом спросил по радиотрансляции:
— Боцман, все целы?
Гайдабура окинул взглядом палубу и крикнул:
— Все живы, нет?
В ответ молчание.
— Смурага! — повысил голос боцман.
— Да здесь я, здесь, — раздалось из-за редуктора, куда волной втиснуло матросов. Смурага кряхтел, вылезая.
— Чего молчишь?
— Зашибло малость.
— До свадьбы заживет, — обнадежил боцман, с тревогой глядя на море — что оно там еще готовит?
Матросы вылезали кто откуда, потирали ушибленные места, отряхивались, чертыхались, с опаской глядели на море — не идет ли новый вал?
— Курилов! Курилов, где ты? — орал боцман, силясь перекричать ветер.
— Т-тут, — недовольно отозвался рядом матрос. — Чего орать-то.
— На тебя не орать, тебя матом крыть надо! — обрадовался боцман. — Опять спишь на ходу?
— Т-тут уснешь, — заикаясь ответил матрос. — П-помяло всего.
— Ничего, тебе полезно, — успокоил его боцман. — Вместо массажа, чтобы курдюк не развивался. Боболов! Боболов! — повысил голос боцман. — Боболов, так твою растак! Кто видел этого разгильдяя?
В книгу входят: широкоизвестная повесть «Грозовая степь» — о первых пионерах в сибирской деревне; повесть «Тихий пост» — о мужестве и героизме вчерашних школьников во время Великой Отечественной войны и рассказы о жизни деревенских подростков.С о д е р ж а н и е: Виктор Астафьев. Исток; Г р о з о в а я с т е п ь. Повесть; Р а с с к а з ы о Д а н и л к е: Прекрасная птица селезень; Шорохи; Зимней ясной ночью; Март, последняя лыжня; Колодец; Сизый; Звенит в ночи луна; Дикий зверь Арденский; «Гренада, Гренада, Гренада моя…»; Ярославна; Шурка-Хлястик; Ван-Гог из шестого класса; Т и х и й п о с т.
В прозрачных водах Южной Атлантики, наслаждаясь молодостью и силой, гулял на воле Луфарь. Длинный, с тугим, будто отлитым из серой стали, телом, с обтекаемым гладким лбом и мощным хвостом, с крепкой челюстью и зорким глазом — он был прекрасен. Он жил, охотился, играл, нежился в теплых океанских течениях, и ничто не омрачало его свободы. Родные места были севернее экватора, и Луфарь не помнил их, не возвращался туда, его не настиг еще непреложный закон всего живого, который заставляет рыб в определенный срок двигаться на нерестилище, туда, где когда-то появились они на свет, где родители оставили их беззащитными икринками — заявкой на будущее, неясным призраком продолжения рода своего.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Повесть НОЧНАЯ РАДУГА — о разведчиках, которые действовали в тылу врага, о людях в Великой Отечественной войне, об их героизме, любви к Родине, о высоких духовных силах советского народа, выстоявшего и победившего в тяжелейшей схватке с фашистами.
В книгу входят широкоизвестная повесть «Грозовая степь» — о первых пионерах в сибирской деревне и рассказы о жизни деревенских подростков в тридцатые годы.
Минуты мирного отдыха после штурма Кёнигсберга — и последние содрогания издыхающего чудовища войны… «Ему не хотелось говорить. Хотелось просто сидеть и молчать и ни о чем не думать. Он находился в блаженном состоянии человека, кончившего трудное, смертельно опасное дело и теперь отдыхающего».
Выразительность образов, сочный, щедрый юмор — отличают роман о нефтяниках «Твердая порода». Автор знакомит читателя с многонациональной бригадой буровиков. У каждого свой характер, у каждого своя жизнь, но судьба у всех общая — рабочая. Татары и русские, украинцы и армяне, казахи все вместе они и составляют ту «твердую породу», из которой создается рабочий коллектив.
Книга Ирины Гуро посвящена Москве и москвичам. В центре романа — судьба кадрового военного Дробитько, который по болезни вынужден оставить армию, но вновь находит себя в непривычной гражданской жизни, работая в коллективе людей, создающих красоту родного города, украшая его садами и парками. Случай сталкивает Дробитько с Лавровским, человеком, прошедшим сложный жизненный путь. Долгие годы провел он в эмиграции, но под конец жизни обрел родину. Писательница рассказывает о тех непростых обстоятельствах, в которых сложились характеры ее героев.
Повести, вошедшие в новую книгу писателя, посвящены нашей современности. Одна из них остро рассматривает проблемы семьи. Другая рассказывает о профессиональной нечистоплотности врача, терпящего по этой причине нравственный крах. Повесть «Воин» — о том, как нелегко приходится человеку, которому до всего есть дело. Повесть «Порог» — о мужественном уходе из жизни человека, достойно ее прожившего.
Наташа и Алёша познакомились и подружились в пионерском лагере. Дружба бы продолжилась и после лагеря, но вот беда, они второпях забыли обменяться городскими адресами. Начинается новый учебный год, начинаются школьные заботы. Встретятся ли вновь Наташа с Алёшей, перерастёт их дружба во что-то большее?