Шторм на Ладоге - [30]

— Пусть войдет! — рявкнул полковник.

У него в руках был листок бумаги, который девушка отправила командиру час назад. "Так. Всем надеть каски, броники и сказать "адьос" своим задницам!".

— Итак, — кивнув Кристель на кресло напротив, полковник перебросил бумагу через стол, — из вашего рапорта следует, что вы не согласны с моим приказом о переводе на штабную работу?

— Да, сэр, — с олимпийским спокойствием ответила девушка.

— Объяснитесь.

— Я не согласна с отстранением от полетов, сэр, и расцениваю это как попытку сведения личных счетов и злоупотребление должностными полномочиями.

— Каких личных счетов, капитан? — от тихого и мягкого голоса полковника сержант-дежурный у двери захотел оказаться где-нибудь подальше отсюда, пока не грянул гром.

— Такое же сведение счетов, сэр, как в шоу Трентона три дня назад, когда вы публично оскорбили меня и капитана Беркли, — напомнила Кристель, — именно так я расцениваю ваше предложение обратиться в реабилитационный центр! Мы готовы последовать вашему совету и пройти психиатрическую экспертизу, если потом вы, так же публично, признаете, что несправедливо оговорили нас.

— Кристель, — полковник от растерянности сбился с командного тона, — я не понимаю, какой бес в вас вселился? Вы обе были гордостью всего подразделения. Что с вами такое?

— Вы уже знаете, что Марджи невиновна, — голос Кристель дрогнул, — что это сделал капитан Макдугалл. Она так надеялась, что теперь вы отмените приказ об увольнении и была сражена, услышав вас по телевидению…

Мейерс отвел глаза и так ожесточенно затеребил ус, что чуть не оторвал его. В голосе девушки звучала такая горечь обиды, что его решимость поколебалась.

— В армии прежде всего дисциплина, — сказал он, — а капитан Беркли продемонстрировала полное ее отсутствие, когда я ознакомил ее с приказом. Где гарантия, что подобное не повторится?

— Но она здорова, — покраснела Кристель, — мы регулярно проходим медицинскую комиссию и всего три месяца назад получили заключение о том, что психических расстройств не имеем, и…

— Капитан Пинкстон, — вернулся к прежнему тону командир, — приказ не обсуждается. Идите на рабочее место и приступайте к работе.

— От штабной работы я отказываюсь, — Кристель поднялась и зашла за спинку кресла. Побелевшими от напряжения пальцами она сжала раму спинки, — приказу об отстранении от полетов не подчиняюсь.

— Но летать с другим напарником, кроме Беркли, тоже отказываетесь? — полковник взял со стола ее вчерашний рапорт. — Верно?

— Так точно, сэр.

— Так как это невозможно, я отдал приказ перевести вас на работу в штаб, но вы отказываетесь и от нее. Верно?

— Так точно, сэр.

— Вы, видимо, считаете, что родство с Миссис Бритвой дает вам право на пререкания со старшим офицером?

— Я считаю, что не вправе предавать друзей, сэр. А я уже один раз предала капитана Беркли, подчинившись вашему предыдущему приказу относительно ее.

— Но ваша отметка "подчиняюсь под давлением" внесена в протокол.

Кристель увидела на столе у Мейерса пару газет, где на первых полосах виднелись крупные буквы заголовка: "Новое расследование Миссис Бритвы!" и поняла: мама активно выполняет обещание устроить Мейерсу тридцать три неприятности и взялась за дело очень жестко. Обиженная за дочь и ее лучшую подругу, Натали была беспощадна. "Да, полковник, — про себя усмехнулась девушка, — смотрите, как бы с вас погоны не слетели! Думаю, во Вьетконге вам и в страшном сне не снилось, что вам может устроить мой мамик!".

— Да, очень рада, — сказала она вслух, — тогда я не хотела отправиться вслед за Марджи хотя бы до тех пор, пока не докажу, что ее подставили и не узнаю, кто это сделал.

— Проклятые журналюги! — ударил кулаком по газете Мейерс, — своими восхвалениями они совершенно вынесли вам мозги! Шакалы паршивые!

Кристель побледнела от возмущения; высказываясь в таком тоне о журналистах, полковник оскорбил и ее мать.

— Капитан, — рубанул полковник, — либо вы исполняете мой приказ и приступаете к работе в штабе, или пишете рапорт об увольнении здесь же, сейчас же!

Он знал о том, как Пинкстон дорожит службой в ВВС и ждал, что после этого Кристель прекратит бунтовать и без звука спустится в штаб.

Но Кристель ошеломила его. Она взяла со стола лист бумаги, ручку, села. Несколько минут оба молчали.

— Вот, — Кристель подвинула к Мейерсу лист, — рапорт. причины указаны.

Прочитав о том, что капитан Пинкстон обвиняет его в незаконном увольнении из личных побуждений, злоупотреблении служебными полномочиями, оказании давления, служебной тирании и гендерном шовинизме, полковник с трудом удержался от гневной вспышки. Пинкстон невозмутимо ждала его реакции. "Что же, сама напросилась!". Полковник размашисто расписался под рапортом и убрал его в папку для входящих документов.

— Теперь у меня больше свободы действий, — обернулась с порога Кристель, — я буду доказывать каждое слово в графе "Причины увольнения", пока нас не примут обратно на службу — вы, или ваш преемник!

— Как вам угодно, капитан, — сквозь зубы отозвался Мейерс. — У вас теперь будет много времени, которое нужно коротать…

— Думаю, это скоро будет у вас!