Шторм - [19]

– Только, потому что я спас тебя, да? – горько усмехнулся Рауль. – Я не рыцарь и не собираюсь им быть, Мария Канарис. Я всего лишь обычный мужчина, который не мог спокойно оставаться в стороне, когда нападают на беззащитную девушку.

Было в этой женщине нечто, что притягивало его, казалось до дрожи знакомым и родным, тем не менее, Рауль не мог понять, чем же его так околдовала Мария Канарис. Он чувствовал себя рыбаком, идущим на песнь сирен, и не догадывался, почему в ее карих добрых глазах он искал понимание. Самое удивительное, что он действительно находил в них то, в чем нуждался.

Нет, она вовсе не похожа на Саманту Джеймс. Открытая, не слишком многословная и честная, немного смешная и позитивная. А его бывшая невеста? Мгновенно окрасив его жизнь в радужные краски, она столь же стремительно наполнила ее мраком, когда оставила его. Рауль неосознанно превратился в заблудшего странника, ищущего умиротворение и покой в бутылке виски, а временный ночлег – в объятиях женщин, чьи имена даже не утруждался запоминать.

– Знаешь, почему из всех алкогольных напитков я отдаю предпочтение виски? – вдруг переменил тему Рауль, и Мария слабо пожала плечами.

– Оно вам нравится больше всего? – предположила она.

– Нет, напротив, я его ненавижу. Потому что оно напоминает мне её глаза. Глаза цвета виски, – начал Рауль, и воображение тут же нарисовало ему образ смеющейся Саманты. Может, только такой он ее и помнил? Искренне улыбающейся, ласковой и невинной, а не стервозной и хладнокровной женщиной, какой сейчас она была.

Мария молчала, не решаясь что-либо сказать. Она чувствовала, что не зря ослушалась докторов, который уговаривали ее поехать домой, уверяя в том, что Рауль проспит до утра. Оставь она его в таком подавленном состоянии, что бы он вытворил?

– Можно ли любить настолько сильно, что в итоге теряешь самого себя в этом человеке? Понимаешь, Мария, я любил её, черт побери, так любил, что и сам не понял, когда перестал быть собой. Десять лет прошло, а я по-прежнему не могу найти себя.

– Если ты так сильно любил ее, почему отпустил? – вырвалось у Марии, и она тут же виновато взглянула на него. Однако мужчина, поглощенный раздумьями, не обратил на ее смущение никакого внимания. Сейчас он ощущал нестерпимую потребность излить Марии Канарис всю свою боль и то, что угнетало и медленно убивало его многие годы. Только ей и никому другому.

– Она отпустила меня, – ответил Рауль. – Я до сих пор не знаю, почему она так поступила. Да, она была очень молода, полна энергии и амбиций, а что бы ее ждало в семейной жизни? Впервые она меня не поняла, не разделила мои надежды, но я не виню ее в этом. У каждого человека есть право мечтать. У меня была мечта, но это не значило, что кто-то должен был чем-то жертвовать, чтобы ее исполнить. Она выбрала карьеру, славу и известность, забыв обо мне. За десять лет у меня была тысяча возможностей с ней встретиться, но я всякий раз напоминал себе о том, кто она, а кто – я. Художник-неудачник, зависимый от брата, и пьяница, погрязший в собственных пороках.

– Почему ты такого плохого мнения о себе? – Когда длинная речь закончилась, Мария аккуратно дотронулась до его руки. – Я вижу в тебе очень хорошего человека, пусть и обиженного судьбой. Если ты не будешь пить, то никто не сможет сказать, что ты неудачник! Не ты, Рауль, а алкоголь делает тебя таким, отнимает силы, дурманит, а временное облегчение – это кратковременное действие любой выпивки. Алкоголь ни к чему хорошему никого еще не привел. И еще… Ты не знаешь, что такое любовь, Рауль! Если бы ты любил искренне и по-настоящему, то не губил бы себя алкоголем, потому что не захотел бы причинить сильную боль любимой.

– Откуда тебе известно? – глухо бросил Рауль, поджав тонкие губы, сдерживающие крик, который рвался изнутри. Каждое ее слово задевало его за живое, ударяло похлеще, чем кнут. Столько смелости в неуверенной и растерянной Марии Канарис… – Какое право ты имеешь рассуждать об этом? Ты даже не догадываешься, что было в моей жизни! Для меня один стакан виски лучше сотни ненужных друзей! Он поддерживает меня, не давая сломаться окончательно, поэтому здесь я с тобой не согласен, Мария Канарис. Алкоголь был для меня вреден, пока он не стал моим единственным другом.

В палате наступила гробовая тишина. Рауль судорожно размышлял, пытаясь справиться с волной воспоминаний, накрывших его. Возможно, он бы не стал зависимым алкоголиком, прояви его отец куда больше внимательности и строгости к его воспитанию. Но покойный старичок от него почти отказался, когда Рауль решил уйти из семейного бизнеса. Только Адриан, хоть и был взбешен сложившейся ситуацией, все-таки не бросил его в беде, как и не запретил пить. Всего один бокал перерос в неограниченное количество виски, и Рауль не представлял себя без очередной порции спиртного.

– Папа умер от цирроза печени, – нарушила долгое молчание Мария, и Рауль перевел на нее хмурый взгляд. – Я была маленькой, когда мы с родителями переехали в Милан, потому что в Мадриде был кризис. Мы думали, что в Италии сможем заработать немного денег, купить маленький домик и съехать, наконец, с арендованной квартиры. Мама работала в больнице медсестрой, а папа никак не мог найти работу по специальности инженера, тогда решил попробовать себя в другом направлении, но все равно его никуда не брали, даже таксистом. Просто папа не знал итальянского и английского. Он начал пить и продолжал пьянствовать, несмотря на то, что ему становилось все хуже и хуже. Маминой зарплаты хватало с трудом на оплату моей учебы, и я старалась тоже ей помогать, подрабатывая в больничной столовой, поэтому денег на лечение и лекарства у нас не было. Потом папа умер, и чтобы достать деньги для похорон, мама бросилась под колеса машины богатого парня. Он оплатил все расходы, в том числе и больничные. Так я и встретила человека, перевернувшего весь мир обычной шестнадцатилетней испанки, с трудом сводящей концы с концами.