Шторм - [17]

Мария перевела растерянный взгляд Рауля, который с трудом принял вертикальное положение в кровати. Теперь он полусидел, опершись спиной на подушки и скрестив руки на мускулистой и поросшей темными зарослями груди, которая виднелась из-под распахнутой рубашки. Видимо, ей стало жарко, поэтому он решил расстегнуться. Белая повязка, уже не пропитанная кровью, была аккуратно наложена на плоский живот. Рауль Дюмон был сложен атлетически, подобно греческому Богу.

О чем она думает? Человек серьезно ранен, он сильно пострадал из-за нее! По её вине он попал в этот водоворот неприятностей.

И все же Рауль Дюмон был чересчур привлекательным и мужественным, совсем не походил на ее первого возлюбленного – невезучего и нерешительного парнишку, боящегося перечить родителям.

– Да, это книга моей подруги, – ответила Мария, улыбнувшись. – Она интересуется живописью, но я далека от искусства и всего того, что с ним связно. Просто взяла почитать, чтобы скоротать время.

– Поль Гоген, – изрек после секундного молчания Рауль, проведя пальцами по заметной темной щетине, придающую его облику некую загадочность. – Печальная, конечно, судьба была у него… Ты уже прочитала, что слава пришла к нему лишь после смерти?

– Я дошла только до середины, – растерянно проговорила Мария, открыв захлопнутую книгу, чтобы пролистать страницы вперед, но мужчина остановил ее.

– Не утомляйся, читая эти мелкие и нудные строчки! Я могу тебе рассказать сам! Гоген был неподражаемым художником, несмотря на то, что он страдал от болезней, бедности и депрессии. Он даже хотел покончить жизнь самоубийством. Лучшие свои работы Поль написал, когда жил на одном из островов в Океании. Кстати, там же он и умер, а слава постучала в его дом, когда оттуда выносили его труп. В Париже после его смерти было выставлено, если не ошибаюсь, двести двадцать семь его работ. А теперь открой книжку и проверь, верны ли мои знания.

Спустя пять минут Мария изумленно моргала глазами, удивляясь тому, как в его затуманенном алкоголем разуме остались точные подробности биографии знаменитого человека. Она слышала, что люди, любящие изрядно выпить, обычно ничего не помнят и ничем не интересуются. За эти три дня она пару раз стала свидетельницей того, как Рауль требовал у медсестры принести ему бутылку виски. Благодаря появившемуся вовремя Адриану ситуация не переросла в конфликт, однако Рауль и у него просил спасительное спиртное, как наркоман, требующий очередную дозу.

– Вы столько всего знаете, Рауль! – пораженно уставилась на него Мария. – Вы увлекаетесь историей жизни великих людей?

– Боже меня упаси копаться в чужом дерьме без пользы! – вперемешку с ругательством произнес Рауль, покачав головой. – Когда-то… я просто изучал биографии художников и их картины, чтобы после попытаться окунуться в прошедшую эпоху и почерпнуть оттуда вдохновения. Я представлял себя, только не смейся, одним из этих мастеров.

– Вы пишите картины? – не сдержала восклицания Мария, забывшись. – А что вы еще знаете и умеете?

Мужчина странно посмотрел на нее, будто она спросила его о чем-то запретном и неправильном, хотя, возможно, со стороны ее вопрос и прозвучал не очень корректно.

– Почему ты постоянно сидишь вдали от меня? – вдруг выдал Рауль, похлопав ладонью по свободному месту на койке рядом с ним. – Присаживайся сюда, и я тебе расскажу еще одну историю.

– Но мне и здесь удобно, – слабо возразила девушка, поерзав на стульчике, однако через мгновенье послушно исполнила просьбу Рауля, сев настолько близко, что до ее слуха доходило ровное дыхание мужчины.

– Можно один вопрос, Рауль? – Получив утвердительный кивок, Мария сцепила руки в «замок» и более смело продолжила. – Если вы так много знаете, все понимаете, то зачем вы пьете? Алкоголь ведь как наёмный убийца, он медленно и незаметно убивает человека, вызывая ряд неизлечимых смертельных и психологических заболеваний.

– Я отвечу лишь на один вопрос, – холодно сообщил ей Рауль, и в голубых глазах промелькнуло разочарование. – Думаешь, я хотел быть зависимым от этого чертового виски? Или хотел быть рабом собственных воспоминаний? Мария Канарис, без виски я уже не смогу прожить ни дня, потому что он стал единственным источником кислорода. После того, как она ушла, забрав с собой мой воздух.

– Кто вас оставил, Рауль?

Мужчина, осознав, что не совладал с эмоциями и ляпнул лишнего, резко подался вперед. Невзирая на рану, он запустил пальцы в волосы девушки, принуждая ее склониться над ним так, что их лица отделяли несколько сантиметров.

– Снова много вопросов, Мария Канарис!

Его губы яростно впились в полуоткрытый рот девушки, коснувшись кончиком языка ее нижней губы, заставляя тихо застонать и обвить его шею руками. Вкус мяты и малины, странная, но возбуждающая смесь подействовала на Рауля. Черт побери! А Мария Канарис неплохо целуется! Или всё дело в том. что у него не было женщин почти неделю?

Рауль углубил поцелуй, смакуя сладкий вкус, и девушка ответила ему тем же, не уступая в битве языков. Кто бы мог представить, что в тихой и мягкой Марии заложено столько страсти?

Внезапно, положив дрожащие руки на его напряженные плечи, Мария отстранилась, тяжело задышала и покраснела, подобно спелому помидору. Неполные губы сейчас распухли от поцелуя, а карие глаза блестели от неприкрытого желания. Проклятье! Если бы не его чертово ранение и не эта больница, то он бы дал ей много уроков, не относящихся к художественному искусству!