Шпионы «Маджонга» - [128]

Кайхуэй посмотрела на сестру и спросила:

— Ты помнишь?

Джинни долго молчала, прежде чем ответить.

— Она стала больше, — наконец ответила она.

— Да. И богаче. Когда ты уехала, у нас было только четыреста му[28] сельскохозяйственных угодий. А сейчас шестьсот. И у каждой семьи теперь одна десятая му собственной земли. Маленькая школа. По трубам на центральную площадь подается вода. — Она помолчала, как человек, сознающий истинную ценность собственного дома, но потом ее лицо затуманилось. — Старшая сестра, правда ли, что в некоторых местах вода подается по трубам прямо в дом?

— Да.

— Я не больно верю, хотя это звучит здорово. Но что, если ночью труба прорвется? — Кайхуэй покачала головой. — Лучше пригнать воду на площадь и оставить ее там, где она не причинит никому вреда. Пойдем. Осталось уже немного, тут недалеко.

Когда они дошли по тропе до первых домов, Джинни увидела, что их уже ожидает толпа встречающих. Всего лишь кучка женщин, детей и шелудивых собак… Конечно, сейчас полдень, и все мужчины на полях, в деревне остались одни женщины. Около тридцати человек образовали живой заслон, преграждавший вход в деревню. Они не улыбались и не уступали незнакомцам место для прохода. Кайхуэй пошла прямо сквозь них. Остальные после секундного замешательства последовали за ней в образовавшийся просвет. Казалось, что даже Цю слегка испуган, однако он знал, что он важный чиновник, и что за любой вред, причиненный ему, виновным предстоит нести ответ, но это будет только потом, и то неизвестно, когда еще потом.

— Здесь воняет, — простонал Мэт. — Чем это?

— Человеческими экскрементами, — ответила Джинни. — От земли живут восемьсот миллионов китайцев. Удобрений не хватает, поэтому они используют то, что у них есть.

— Ты хочешь сказать, что они используют… дерьмо.

— Да. И, пожалуйста, не употребляй это слово.

— Боже мой! Господи Боже мой!..

— Через некоторое время ты привыкнешь.

— Я не останусь здесь так надолго, чтобы привыкнуть к этому.

— Когда же ты опомнишься? Отсюда некуда идти!

— А люди тут!.. Посмотри вон на ту. Спорю, что она не мыла волосы как минимум месяц.

Джинни вздохнула. Она устала, но она знала, что если сын выведет ее из душевного равновесия, то она не скоро сумеет восстановить его.

— В деревне люди не моют волосы, Мэт, — очень медленно произнесла она. — Только когда купаются в реке.

— Что, вообще не моют?

— Именно так. Потому что, понимаешь ли, им просто нечем их мыть здесь. И, пожалуйста, поосторожнее в высказываниях и поступках. Я знаю этих людей. — Она умолкла, но потом все же договорила. — Я сама одна из них.

Они вышли на площадь. Впервые за долгую дорогу Диана оторвала взгляд от тропы перед собой и подняла голову, чтобы осмотреться вокруг. Она устала, у нее было тяжело на душе, но она еще сохранила достаточно сил, чтобы выглядеть достойно в глазах окружающих. Она знала, что ни один иностранец еще никогда не бывала в этой деревне. И, где-то глубоко внутри нее, та часть ее существа, которой было десять тысяч лет, начала подавать признаки жизни. Ибо это была ее деревня.

Кайхуэй подошла к одному из глинобитных домов, сняла с крюка на стене ведро, перевернула его вверх дном и взобралась на импровизированную трибуну. Деревенские женщины обступили ее молчаливым кружком.

— Хм-м, попрошу внимания! В производственную бригаду спустили распоряжение. С этого дня эти люди — гости нашей деревни. Это моя старшая сестра, а это ее младшая дочь… это ее старший сын. Все будут работать, но сейчас они должны отдохнуть.

При словах «все будут работать» бесстрастные лица женщин чуть просветлели, и Джинни поняла, что, хотя Чаян и стал богаче со времен ее детства, тем не менее оставался бедным. Бедным настолько, что два богатых подростка из Гонконга, просто не в состоянии себе представить… Вот они стоят, возвышаясь над крестьянками, и даже несмотря на их слабость и усталость, очевидно, что они вскормлены молоком и мясом. Они для этих женщин — дети помещиков, дети партийных работников. Как они здесь выживут?

Кайхуэй слезла с ведра и снова повесила его на крюк.

— Пошли, — сказала она.

Когда они покинули площадь, залитую бетоном, идти стало значительно труднее: недавно прошел дождь, и улица превратилась в колею, заполненную грязью. Джинни шла, будто во сне. Деревня была построена очень бестолково и запутанно, но она помнила каждый поворот, каждый перекресток, каждый дом, мимо которого они проходили. И вот они подошли к последнему дому на восточной окраине деревни.

— Но… он стал больше!

— О да! Минчао сделал пристройку, чтобы было где жить с молодой женой. Они скоро поженятся. Сейчас у нас есть свой двор, как и положено… как в старые дни. — Кайхуэй была очень горда этим. — За это и тебе спасибо, старшая сестра. Мы использовали деньги, которые ты присылала нам каждый год. Теперь у нас и участок земли побольше. В прошлом году семья заработала две тысячи юаней. В этом году будет больше. — Она вдруг помрачнела. — Все бы хорошо, но этот кадровый работник и его семья заняли новую часть дома, пока они не уедут, свадьба не может состояться.

Джинни посмотрела через плечо. Цю шел следом за ее детьми, не спуская с них пристального, недоброжелательного взгляда.