Шпионское наследие - [8]
Кролик, не мешай мне думать.
— А когда уже начнется судебное расследование, парламентский запрос, само собой, будет отозван. И суд получает карт-бланш. — Он ждет, я молчу, тогда он нажимает на меня сильнее: — По поводу «Паданца» так и не слышно звона? Секретная операция, растянувшаяся на два года, в которой вы сыграли значительную — кое-кто сказал бы героическую — роль. Ни одного колокольчика?
Тот же вопрос задает мне Лора, глядя на меня своими немигающими карими глазами монашки. А я снова пытаюсь порыться в своей старческой памяти и — вот же напасть! так ничего и не найдя, — какое у нас тысячелетие на дворе? — печально мотаю седой головой.
— Это был какой-то тренировочный курс? — храбро спрашиваю я.
— Лора только что вам рассказала, что это было, — следует отповедь.
— Ах да, разумеется, — говорю я, пытаясь изобразить смущение.
Мы пока отставили тему «Паданца» и вновь вернулись к простому постороннему человеку, который сначала вцепляется в некоего поименованного бывшего члена Службы через Парламент, а затем вторично кусает его уже в суде. Но пока не прозвучало имя… о каком бывшем члене мы ведем речь. Я говорю «мы», поскольку если тебе доводилось как участвовать в допросах, так и сидеть в качестве подозреваемого, то ты знаешь: речь идет о соучастии, когда ты и твои следователи составляете одно целое и обе стороны обмениваются выпадами.
— Взять хотя бы ваше персональное досье, Питер. А точнее то, что от него осталось, — жалуется Лора. — Речь даже не о том, что его почистили. Из него сделали отбивную. Предположим, там были секретные приложения, содержащие слишком деликатный материал для общего архива. Никаких претензий. На то они и секретные. Но что мы находим в спецархиве? Ноль без палочки.
— Мать вашу так, — уточняет Кролик. — Вся ваша служебная карьера, согласно персональному досье, сводится к ох…ительному акту об уничтожении документации.
— В лучшем случае, — добавляет Лора, нисколько не смущенная непарламентскими выражениями в устах юрисконсульта.
— Но будем справедливы, Лора. — Кролик изображает человека, искренне сочувствующего осужденному. — А если это дело рук недоброй памяти Билла Хейдона? — Тут он снова обращается ко мне: — Кто такой Хейдон, вы, наверное, тоже не помните.
Хейдон! Билл Хейдон. Еще бы не помнить. Советский двойной агент, который в качестве главы всемогущего Комитета общего управления, или, проще, Лондонского управления, на протяжении трех десятилетий исправно передавал все секреты московскому Центру. Имя этого человека я постоянно прокручиваю в голове, но зря они ждут, что я сейчас подпрыгну и закричу: «Сукин сын! Вот кому бы я свернул шею». Что, кстати, сделал кое-кто другой из моих знакомых, к полному удовлетворению британской стороны.
А тем временем Лора откликается на слова коллеги:
— Кто бы сомневался, Кролик. В спецархиве отпечатки пальцев Билла Хейдона, считай, повсюду. А наш Питер выследил его одним из первых, да, Пит? Будучи персональным помощником Джорджа Смайли. Вы ведь были его ангелом-хранителем и доверенным учеником, не так ли?
Кролик покачивает головой, на его лице написано благоговение.
— Джордж Смайли. Наш оперативник номер один. Совесть Цирка. Гамлет, как некоторые его называли — возможно, не совсем справедливо. Какой человек! Однако не кажется ли вам, что в случае операции «Паданец», — он по-прежнему обращается к Лоре, словно меня здесь нет, — разграблением спецархива занимался не Билл Хейдон, а Джордж Смайли, по какой-то причине? В актах об уничтожении документации остались довольно странные автографы. Имена, которые мы с вами никогда не слышали. Имя Смайли там, разумеется, отсутствует. Он бы воспользовался услугами на все готового доверенного лица. Человека, который бы слепо выполнял его приказы, при всей их сомнительной законности. Наш Джордж, небожитель, никогда не стал бы марать руки.
— У вас есть какие-то соображения по этому поводу, Пит? — обращается ко мне Лора.
Да, у меня есть кое-какие соображения, и я их выскажу со всей решительностью. Она выводит меня из себя этим «Питом», и вообще, наш разговор слишком далеко зашел.
— Послушайте, Лора, зачем Джорджу Смайли нужно было красть досье из спецархива? Это дело рук Билла Хейдона, уверяю вас. Билл украл бы последние деньги у вдовы и не поморщился бы.
Я хмыкнул и потряс седой головой: дескать, что вы, нынешняя молодежь, понимаете в том, как все это когда-то работало!
— Ну, я-то полагаю, что у Джорджа были основания их изъять, — отвечает Кролик за Лору. — Он был главой Секретки в течение десяти самых холодных лет за всю холодную войну. Отчаянно сражался за влияние с Лондонским управлением. Никаких запретов — похищали чужих агентов, залезали друг к другу в сейфы. Разруливал самые темные операции. Шел на сделку с совестью во имя высшей цели. Что бывало нередко. Я лично вполне могу себе представить, как Джордж прячет под ковер папочку-другую. — И уже мне в лицо: — А также легко могу себе представить, как вы ему в этом помогаете без тени сомнений. Некоторые из этих странных автографов, очень похоже, выведены вашей рукой. Даже не нужно ничего воровать. Просто оформил к списанию под вымышленным именем — и готово. А что касается злополучного Алека Лимаса, трагически погибшего у Берлинской стены, то из его досье даже не стали делать отбивную. Оно просто ушло в самоволку. Не осталось даже карточки с загнутым уголком в общей картотеке. Странно, но вы, кажется, не испытываете никаких чувств.
