Свет, лившийся с белесого неба, являл мир во всей его неприкрытой жестокости – таким его, наверное, увидел Лазарь, когда вышел из пещеры.
Под ногами у пастора подрагивал пол из рифленой стали. Чтобы не сотрясаться вместе с ним, пастор упирался в пол палкой, рукой придерживаясь за перила.
Сонное серое море вздувалось, как брезентовая палатка под ветром.
Паром передвигался по двойным стальным проволокам, соединявшим два острова. Мокрые, в каплях, они поднимались из воды, чтобы вновь исчезнуть за кормой.
Паромщик замедлил ход, с прибойных волн брызнула пена, и по бетонным мосткам со скрежетом протянулись сходни.
Когда нос парома ткнулся в причальные кранцы, пастор покачнулся; корпус парома содрогнулся от тяжелых ударов.
Священник прибыл сюда, чтобы навестить ушедшего на покой церковного сторожа Эрланда Линда – тот не отвечал по телефону и не пришел на адвентовскую службу в церкви Лэнна, а ведь всегда приходил.
Эрланд все еще жил в сторожке на Хёгмаршё, позади часовни, относившейся к пасторату. Он страдал старческим слабоумием, но продолжал зарабатывать – стриг траву, а во время гололеда посыпал дорожки песком.
Пастор зашагал по извилистой гравиевой дорожке; лицо онемело от холодного воздуха. Людей видно не было, но прямо перед часовней он услышал доносившийся из сухого дока визг шлифовальной машины.
Пастор уже не помнил, какую цитату из Библии он написал в Твиттере сегодня утром, а ведь он собирался обсудить ее с Эрландом.
На фоне мрачных плоских полей и ельника белая часовня казалась выстроенной из снега.
Зимой богослужебное помещение бывало заперто, так что пастор прошел прямиком к сторожке. Постучал в дверь изогнутым концом палки, подождал и шагнул через порог.
– Эрланд?
Никто не отозвался. Священник стряхнул снег с ботинок и огляделся. Какой беспорядок на кухне. Пастор достал пакет с коричными булочками и поставил на стол, рядом с алюминиевой формой, в которой заветрились объедки – растрескавшееся картофельное пюре, засохший соус и две посеревшие фрикадельки.
Шлифовальная машина, работавшая в доке, утихла.
Пастор вышел, подергал дверь часовни, заглянул в открытый гараж.
На полу валялась запачканная землей лопата. Рядом стояло черное пластмассовое ведро, набитое ржавыми мышеловками.
Пастор палкой приподнял чехол снегоуборщика, но замер, услышав отдаленное мычание.
Выйдя из часовни, он направился к развалинам бывшего крематория на лесной опушке. В высоких сорняках еще стояла печь с закопченной трубой.
Обходя поленницы, пастор невольно оглянулся через плечо.
Тяжелое чувство поселилось в нем, еще когда он только сходил с парома.
Какой-то недобрый сегодня свет.
Странное мычание послышалось снова, ближе – словно теленка заперли в большом железном ящике.
Пастор остановился и замер.
Вокруг расстилалась тишина. Изо рта вырывался парок.
Земля за компостной кучей была хорошо утоптана. У дерева стоял мешок с перегноем.
Священник пошел было к компостной куче, но остановился перед торчавшей из земли железной трубой. Она высовывалась на полметра, отмечая, наверное, границы участка.
Священник оперся на палку, бросил взгляд на лес, увидел тропинку, засыпанную опавшей хвоей и шишками.
Ветер прошелся по верхушкам елей, где-то вдали каркали вороны.
Пастор повернулся и, оставляя странное мычание за спиной, торопливо зашагал назад. Миновав крематорий и дом, он снова оглянулся через плечо. Больше всего ему сейчас хотелось вернуться к себе на подворье и устроиться у камина с детективом и стаканчиком виски.
Грязная полицейская машина покинула центр Осло и покатила по внешнему кольцу. От ветра, который поднимала машина, трепетали росшие у дорожного ограждения сорняки. Надутый пакет унесло в канаву.
Час был уже поздний, но Карен Станге и Матс Люстад ответили на тревожный вызов.
Смена кончилась, они могли бы отправиться домой, но вместо этого мчатся в район Твейта.
С десяток жителей одного многоквартирного дома жаловались на ужасную вонь. Представитель управляющей компании уже проверил мусорные баки; все чисто. Запах, как оказалось, исходил из квартиры на одиннадцатом этаже. Из-за двери доносилось приглушенное пение, но владелец, Видар Ховланд, отказывался открывать.
Полицейская машина ехала мимо низеньких построек промышленной зоны.
За оградой из колючей проволоки виднелись мусорные контейнеры, грузовики и склады заготовленной на зиму соли.
Высотка на Нокквес-вей походила на исполинскую бетонную лестницу, которая упала на бок и развалилась на три части.
