Штиль. Большая прогулочная яхта дрейфует сквозь светлую ночь по заливу Святой Девы, у южных Стокгольмских шхер. У воды сонный серый цвет, она движется плавно, как туман.
Сидящий в лодке старик несколько раз окликает тех, кто на яхте, хотя уже понимает: ответа не будет. Он почти час наблюдал с берега, как медленное течение несет яхту вперед кормой.
Старик подводит лодку как можно ближе к яхте. Бросает якорь, пристает к кормовой платформе и по металлической лесенке взбирается на борт. Посреди кормы стоит розовый шезлонг. Какое-то время старик ждет, прислушиваясь. Ничего не услышав, он открывает застекленную дверь и спускается в салон. По обшивке из лакированного тика, по синему дивану разливается тусклый свет, проникающий в большие окна. По крутой лестнице с блестящими деревянными панелями, миновав темную кухоньку и ванную, старик спускается еще ниже и оказывается возле широкой кровати. Слабый свет, просачивающийся сквозь окошки под потолком, падает на двуспальное ложе с подушкой-валиком в изголовье. На кровати сидит молодая женщина в джинсовой куртке: ссутулилась, вяло привалилась к спинке, ноги широко разведены, одна рука покоится на розовой подушке. Женщина смотрит старику прямо в глаза, на ее лице — тревожное удивление.
Старик мгновенно понимает, что женщина мертва.
В ее длинных черных волосах — гребень в виде голубя, птицы мира.
Когда старик касается щеки мертвой женщины, ее голова запрокидывается и изо рта на подбородок вытекает тонкая струйка воды.
Слово «музыка» означает «искусство муз» и связано с греческим мифом о девяти музах. Все девять были дочерями бога Зевса и титаниды Мнемозины, богини памяти.
Музу поэзии и музыки, Эвтерпу, обычно изображают с двойной флейтой; имя богини значит «Увеселяющая».
У дара, называемого музыкальностью, нет общепринятого определения. Некоторые не способны уловить, как меняется частота звуковых колебаний, но есть люди с врожденной музыкальной памятью и абсолютным музыкальным слухом, благодаря которому они могут определить звук, не заглядывая в ноты.
Прошедшие века породили целую плеяду выдающихся музыкантов; иные обрели величайшую известность. Таковы Вольфганг Амадей Моцарт, который с шестилетнего возраста выступал при дворах европейских монархов, и Людвиг ван Бетховен, создававший шедевры даже после того, как его поразила глухота.
Легендарный Никколо Паганини, скрипач-самоучка и композитор, родился в 1782 году в итальянском городе Генуя. Даже в наше время лишь самые выдающиеся скрипачи способны справиться с темпом и сложностью произведений Паганини. До самой смерти Паганини преследовали слухи о том, что за свой дар, за свою исключительную виртуозность он продал душу дьяволу.
По спине побежали мурашки, сердце вдруг заколотилось. Пенелопа оглянулась через плечо. Ее словно бы охватило предчувствие — предчувствие того, чему суждено было случиться уже вечером этого дня.
В студии было тепло, однако щеки Пенелопы ощущали прохладу. Девушка все еще сидела в гримерной. К коже приложили холодную губку с тональным кремом, из волос вынули гребень в виде голубя, птицы мира. На волосы нанесли мусс — из кудрей следовало соорудить длинные локоны.
Наконец Пенелопу Фернандес, председателя Шведского общества мира и арбитража, бесшумно проводили в студию новостей. Пенелопа села под свет студийных прожекторов. Напротив нее оказался Понтус Сальман, генеральный директор акционерного общества «Силенсиа Дефенс», компании, производящей боеприпасы и оружие.
Ведущая, Стефани фон Сюдов, сменила тему; взглянув в камеру, она заговорила об увольнениях, последовавших после того, как британский оборонный концерн «Системз Лимитедз» купил акционерное общество «Буфорс», и повернулась к Пенелопе:
— Пенелопа, во время нескольких дебатов вы весьма критически высказались по поводу шведского экспорта оружия. Вы даже упомянули скандал «Анголагейт», который разразился во Франции. Нескольких высокопоставленных политиков и бизнесменов привлекли тогда к ответственности за взятки и контрабанду оружия и приговорили к длительным тюремным срокам… но ведь в Швеции такого не было?
— Этому может быть два объяснения, — начала Пенелопа. — Или наши политики действуют как-то иначе, или как-то иначе работает наша система правосудия.
— Вы отлично знаете, — сказал Сальман, — что в Швеции существует долгая традиция…
— Согласно шведским законам, — перебила Пенелопа, — согласно шведским законам производство и экспорт вооружения запрещены.
— Вы неправы, — заметил Сальман.
— Параграфы 3 и 6 закона «Об оружии», — уточнила Пенелопа.
— Но «Силенсиа Дефенс» получила предварительное разрешение, — улыбнулся Сальман.
— Да. Иначе бы речь пошла о колоссальных нарушениях в экспорте оружия…
— Но теперь у нас есть поддержка, — перебил Сальман.
— Не забудьте, для чего предназначено оружие…
Стефани остановила Пенелопу и кивнула Сальману — тот поднял руку, давая понять, что еще не закончил.
— Все сделки внимательнейшим образом проверяются, — пояснил он. — Либо правительством, либо Агентством по контролю за экспортом оружия, если вам таковое известно…
— Во Франции тоже есть аналогичные организации, — перебила Пенелопа. — И все же оружие и боеприпасы ценой в восемь миллиардов крон каким-то образом попали в Анголу — несмотря на эмбарго ООН, несмотря на абсолютный запрет…
