Шпион в тигровой шкуре - [6]

Сообщение от Шефа я получил с утренней почтой в четверг накануне нашего с Минной неудачного полета в Монреаль. По-видимому, он счел, что раз фэбээровские цензоры читают мою корреспонденцию, то избежать их недреманного ока может письмо, опущенное непосредственно в мой почтовый ящик. Во всяком случае, принеся домой ворох писем, я обнаружил среди них конверт со своим именем и фамилией, но без марки и без обратного адреса… В конверт была вложена фирменный коробок спичек в виде картонной книжечки из какого-то бара «Гекторз-лаундж» в Хелене, штат Монтана. Я открыл клапан и заглянул внутрь, надеясь найти там какую-то записку. Не нашел.

Но я понял, что это весточка от Шефа. Ни один член многочисленных экстремистских движений, в которых я состою, никогда бы не додумался до чего-нибудь столь же хитроумного. Я вертел картонку со спичками в руках. Ведь это же послание мне — но что оно гласит? Картонка не давала ответа.

Я вышел из дома и по дикой жаре поплелся к аптечному универсаму на Бродвее. Войдя в телефонную будку, я набрал код Хелены в штате Монтана — 406, если вам интересно. Потом набрал семь цифр телефона «Гекторз лаундж». На другом конце провода послышались гудки, потом к линии подключилась телефонистка, поинтересовалась, какой номер я набираю, и сообщила, что в Хелене, штата Монтана, не существует ни такого телефонного номера, ни бара «Гекторз лаундж».

Я выпил кока-колы у прилавка. Если кому-то взбредет в голову причинить мне зло, подумал я, достаточно просто озадачить меня до смерти. Достаточно просто оставлять мне в почтовом ящике загадочные, абсолютно бессмысленные послания, и я с ног собьюсь, названивая по несуществующим телефонным номерам или иным образом выставляя себя полным идиотом. А может быть, подумал я, надо опустить картонные спички в воду? Я попросил у бармена стакан воды, бросил туда картонку со спичками и стал ждать, старательно избегая его изумленного взгляда. Произошло то, что и должно было произойти: картон размок, и красноватая сера сошла с кончиков спичек.

Я вернулся в телефонную будку, набрал код Вашингтона 202 и затем семь цифр. Я позвонил в министерство здравоохранения и образования, попал на какого-то чиновника, которому не смог объяснить, что мне нужно, а я и сам не знал, что, и отнял у него, да и у себя кучу времени, пока наконец не выяснил, что он никогда не слыхал о «Гекторз лаундж»…

Тогда я стал листать телефонную книгу и быстро наткнулся на бар «Гекторз лаундж», расположенный на Манхеттене, на Шестой авеню в районе Сороковых улиц. Вот только его номер не совпадал с тем, который фигурировал на спичечной картонке. Я семь раз крутанул диск, но мне никто не ответил.

Тогда я набрал номер из спичечной картонки, но без междугородного кода. Оказалось, в том и состояла задумка Шефа. Может быть, мне сразу так и следовало поступить, не знаю. Может быть, так бы поступил любой другой на моем месте. Может быть, для того и надо было все так усложнить, чтобы любой дурак смог найти способ облапошить конкурирующую контору.

Итак, я набрал номер, и на первом же звонке трубку сняла женщина.

— Да?

Я спросил, правильно ли набрал номер «Гекторз лаундж».

— Правильно, — ответила она.

— Могу я поговорить с Гектором?

— А кто его спрашивает?

— Хелена, — сказал я.

Она продиктовала мне адрес — квартира на втором этаже в заброшенном фабричном корпусе на Ганзвурт-стрит, в трущобах Вест-Виллидж. Я доехал на метро до Шеридан-сквер и долго там проплутал, пока не нашел искомое здание. В помещении на втором этаже стоял тяжелый запах сырой кожи, повсюду валялись тюки со шкурами. Стояла адская жарища. Древний вентилятор на стальной треноге с тарахтением гнал мне в лицо душный воздух.

Все мои прежние встречи с Шефом проходили в комфортабельных номерах шикарных отелей. А сегодня, именно в такой вот день, он умудрился выбрать одно и немногих в Нью-Йорке помещений (не считая моей душной квартиры) без кондиционера. Он сидел в кожаном кресле, при моем появлении вскочил на ноги и резво пересек бывший цех, чтобы пожать мне руку. Его серый с искрой костюм весь уже покрылся темными пятнами от пота, и вид у него был несчастный. Ну, а что же вы хотите…

— Э-э, Таннер, — виновато обратился он ко мне. — Я прошу прощения за духоту и за весь этот бардак.

Шеф снова упал в единственное в этом помещении кресло. Он неопределенно мотнул головой на тюк со шкурами, куда я и уселся. Он достал бутылку и пару стаканов.

— Скотч?

— И побольше льда!

— Боюсь, льда нет.

Мы потягивали теплый виски и болтали о том о сем. Я поинтересовался, не слыхал ли он чего о моих друзьях, пропавших в Африке. А он ответил, что по его сведениям, их съели. Я уже и сам пришел к аналогичному выводу, но мне просто хотелось узнать кое-какие поточнее об их гибели. Можно свыкнуться с трагической гибелью друзей пускай даже при столь варварских обстоятельствах, но пребывать в полном неведении об их судьбе — это невыносимо. Лучше уж ужасный факт, нежели ужасная неизвестность.

— Куба, — вдруг ни с того ни с его произнес Шеф. — Ты поддерживаешь контакты с кубинцами, Таннер?

— Нельзя сказать, чтобы очень…