Шпион по найму - [34]

Заряды и электронные взрыватели Чико мастерил сам. Бог не дал ему голоса, и Чико не мог повторить Александровича. Но, подобно балерине, которая постоянно, даже с любовником, думает только о своих ногах, или певцу, любой разговор для которого лишен всякого смысла, кроме пробы голоса, Чико постоянно работал над собой: все, что бы он ни делал, непременно относилось к совершенствованию мастерства. Он хотел быть великим. И был им. Бомбы, выходившие из-под его рук, играли, как скрипки Страдивари. Если бы он знал такое имя, то, возможно, назвался бы Чико Страдивари. Естественно, подобное сравнение не могло принадлежать Чико.

Сравнение — хромающее, правда, как и всякое сравнение, — сделал другой человек.

В августе 1993 года в Таллинне грохнул первый заказной взрыв. Он был приурочен к приезду папы Римского. Далее взрывами взломали стальные ворота оружейных складов двух воинских частей — как раз накануне их отвода из Эстонии. Три с лишним сотни автоматов и пистолетов исчезли из арсенала Таллиннской академии полиции, сейфовые двери склада которой снесло математически рассчитанным и снайперски направленным взрывом. Девятый отдел МУРа обнаружил часть оружия в Москве, где его сбрасывали оптом и поштучно от одной до полутора тысяч долларов за ствол.

Анализ рабочего почерка позволил связать эстонские взрывы с терактом в московской гостинице «Метрополь» 15 января 1995 года. В полдень вырубилось подслушивающее устройство, вмонтированное в телефонный аппарат номера люкс, где калининградский предприниматель проводил совещание со своими московскими представителями. Обсуждалось финансирование «партии независимой Балтийской республики», ставившей на отделение области от России. Как раз в это время Кремль раздавал суверенитеты.

Номер телефона вызвали из мобильного аппарата, и в «люксе», едва прозвучал звонок, раздался взрыв. Никто не пострадал. Крови, по мнению экспертов, не пожелали заказчики. Взрыв в протоколе охарактеризовали как предупреждающий.

Человек, который использовал образ скрипки Страдивари для сравнения изящных устройств, сработавших в Таллинне и в Москве, сначала высказался в том смысле, что это один и тот же почерк. Несколькими неделями позже он назвал и странное имя — Чико Тургенев.

Чико был неимоверно тщеславен — его помощники в открытую назвали кликуху хирургу в институте Склифосовского. И ещё он был абсолютно уверен не только в себе. Помощники Тургенева безошибочно «клали шпалой крайнего» подсовывали наводку, по которой милиция хватала невиновного или находила квартиру, давно покинутую бандой. И коль скоро Чико работал только с проверенной подмогой, значит… Значит, если появились залетные, он уже не работал? Только показывал себя? Или новенькие призваны сыграть роль шпал?

…Сидя теперь перед Ге-Пе, я подумал, что тогда в «Склифе» повезло не только Порфирику-Гарсиа, но и мне. Чико лежал на полу в беспамятстве или просто не открывал глаза. Я видел его. Он меня — нет.

— Давайте подводить итоги, — сказал я. — Я устал и нуждаюсь в повторе. Иначе утром забуду.

— С вас пять тысяч, — охотно напомнил толстяк.

— И тогда?

— И тогда наш общий друг Дечибал Прока без промедления доставит вас на место, где вы сможете своими глазами увидеть дорогого гостя, имя которого я назвал.

Я представил себе, как потащусь через сосновый бор под завывание и свиристение деревьев, утопая ботинками в снежной мокрети. Потом снова отправлюсь в Таллинн, явлюсь в представительство «Балтпродинвеста», которое на самом-то деле представляет калининградскую фирму, и Андрей, понимающе бесстрастный, поднимает с постели Дубровина, чтобы тот выслушал новость о предстоящем платеже не позднее завтрашнего утра. И получу ответ, что деньгами распоряжается Шлайн, который появится через пару дней. И денег мне не дадут.

— Вы поверите в кредит на слово?

Ге-Пе вскинул брови. Он, видимо, давно отвык разговаривать с людьми, у которых не было карманных денег.

— Если это слово ваше, то будем считать, что я получил сполна наличными.

— Благодарю вас, ваше превосходительство…

Я надеялся, что это прозвучало не слишком заискивающе.

— Найдете обратную дорогу, господин Шемякин?

— Под уклон к морю.

Когда я выходил на крыльцо, мне послышалось, что в аквариуме возобновились бои.

Ветер улегся. Лес просветлел. Тучи ушли. Я вспомнил, что полнолуние наступило ещё вчера. Платиновый диск здесь, в Прибалтике, стоял высоко.

— Ночь вурдалаков, — сказал я, спускаясь с крыльца, бойцу на ступенях.

— Счастливого пути, — ответил он вежливо.

Ведь мы стали союзниками.

Входя в лес, я внятно повторил имена двух азериков. Мой обычный метод запоминать труднопроизносимое.

Профессиональное убийство из мести — такая же редкость, как мумии египетских фараонов на Коптевском рынке. Убийство заказывается для предотвращения каких-то действий или разрыва информационной цепочки до того, как возникнет необходимость мстить. И защита жертвы — тогда защита, когда киллера упреждают до выхода на линию огня. Фора у нападающего обычно два хода.

Я представил, как генерал Бахметьев потягивает коньяк в теплом купе экспресса Москва-Минск, пока я тут проваливаюсь, обдирая ноги, сквозь очерствелый наст. Вынашивает честолюбивые планы, а сам, можно считать, мертв с того момента, как киллер, уже сделавший свои два хода, взял заказ.