Шпага чести - [6]

Пуликен был доволен летчиками, которых зачислял в группу. А вот по поводу того, найдется ли необходимый контингент надежных авиаспециалистов, — волновался. Авиамеханики и техники почти никогда не сталкиваются с врагом лицом к лицу. Следовательно, у них мало шансов, чтобы удовлетворить душевные порывы и жажду мести оккупантам за поруганную честь родины, Поэтому далеко не каждый патриот согласится на сверхдальнее путешествие только во имя того, чтобы в условиях сурового русского климата обслуживать и без того надоевшие самолеты.

Так думал Жозеф Пуликен. И глубоко ошибался.

Утром следующего дня Марсель Альбер представил ему список шестидесяти авиамехаников и техников, изъявивших готовность следовать хоть на Северный полюс, лишь бы внести свой вклад в борьбу французского движения Сопротивления.

— Откуда их столько здесь? — растерянно спросил командир.

— Как и мы, добирались всеми возможными путями.

— Хорошо, прикажите построить, хочу лично познакомиться с ними.

Строй был не ахти какой. Разноцветные шорты; обуты — кто во что горазд, вместо головных уборов — носовые платки… На команду «смирно» почти не реагируют: стоят кто как, переговариваются. Отвыкли от армейских порядков, воинской дисциплины или просто не знакомы с ними?

Пуликен пошел вдоль шеренг. Взгляд его задержался на невысоком, сутуловатом брюнете.

— Кто вы?

— Сержант Робер Карм. Механик по приборам.

— Как попали в Раяк?

— Служил матросом на торговом судне. В Бейруте сбежал, чтобы стать под знамя «Сражающейся Франции».

— Ясно.

Майор пошел дальше. Остановился напротив круглолицего паренька, обливающегося потом.

— Вы кто?

— Капрал Раймон Троллье. Механик по вооружению… Бежал из вишистской тюрьмы…

Обход открыл Пуликену глаза на этих, таких разных внешне, но объединенных единым стремлением людей.

Жан Дарнело, например, служил у вишистов, пока не убедился в продажности их политики.

Роже Туртелье организовал побег на самолете с авиабазы Пальмира в Сирии.

Анри Альберу чудом удалось спастись от расстрела.

Что ни человек — своя судьба, неповторимый жизненный путь.

1 сентября 1942 года эскадрилья, предназначенная для отправки в СССР, была сформирована. Жозефу Пуликену очень хотелось, чтобы она носила имя родного ему края — «Бретань», но так уже называлась одна из оперативных групп авиации. Решение нашли сообща. Марсель Лефевр предложил дать подразделению имя его родины — провинции Нормандия, наиболее пострадавшей от фашистской оккупации. Жан Тюлян и остальные летчики поддержали его. Пуликен тут же радировал об этом Валену. Тот был удовлетворен выбором названия и дал «добро». Оставалось позаботиться о вещевом и продовольственном снабжении личного состава да поработать над укреплением дисциплины, которая должна была сцементировать эскадрилью.

В дело обеспечения летчиков всем необходимым включилась мадам Катру — жена посла «Сражающейся Франции» в СССР, находившаяся в то время в Ливане. С ее помощью удалось снабдить личный состав тремя комплектами обмундирования — рабочим, выходным и парадным.

И вот Пуликен доложил де Голлю, проводившему инспекцию войск в Дамаске, о том, что эскадрилья полностью подготовлена к отправке в Советский Союз. Генерал де Голль подробным образом расспросил о ней, вручил Жозефу Пуликену документы, подтверждающие его права на командование эскадрильей, а заодно — и свое фото с теплой дарственной надписью. В заключение сказал:

— Мой майор, прежде чем принять какое бы то ни было решение, еще раз спросите себя, что значит оно для интересов Франции.

Когда попрощались, к Пуликену подошел капитан Мирле:

— Я снова отправляюсь в Москву. Что передать от вас?

— Передайте: пусть готовят лучшие самолеты.

— Охотно исполню вашу просьбу.

Вот-вот надо было сниматься «с якоря». Но проходил день за днем, а все оставались на местах. Пуликен начал нервничать. Его успокаивал начальник базы полковник Жене.

— Не торопи события. Ведь у вас все впервые. Нет прецедента, Тут все решается на уровне посольств, министерств иностранных дел, правительств.

— Я солдат, — не переставал злиться Жозеф. — Пусть меня отправят в бой, а сами решают свои вопросы.

— Успеешь навоеваться. События принимают критический характер.

— Тем более нечего сидеть здесь без дела.

Вплоть до 10 ноября шли такие взвинчивающие друг друга разговоры. А в этот день все устроилось — генерал Пети радировал из Москвы: выезд разрешен.

Почетный караул. Оркестр. Полковник Жене, пытающийся незаметно смахнуть слезу со щеки. 15 летчиков, 42 авиатехника и механика, 4 штабных офицера поднимаются по трапам транспортировщиков.

Долгожданные, волнующие мгновения.

Прощай, Раяк, пустынное пристанище!

Полет в неизвестность

Осень 1942 года.

Фашистская Германия захватила огромные территории европейского континента от Ла-Манша до Волги, от Баренцова моря до Кавказа. Военные действия идут и в Африке. Многомиллионные массы людей стонут под гнетом жесточайшего оккупационного режима. Молох третьего рейха неумолимо поглощает и разрушает национальные богатства многих стран.

В исключительно трудном положении находится Советский Союз. Враг прорвался к Волге и предгорьям Кавказа, находится в 150–200 километрах от Москвы, блокировал Ленинград. Линия советско-германского фронта достигла максимальной протяженности—6200 километров. В боевых действиях с обеих сторон принимают участие около 12 миллионов человек, до 130 тысяч орудий и минометов, многие тысячи танков и самолетов. Сложность борьбы усугубляется тем, что Красной Армии противостоят 266 отборных дивизий врага и его сателлитов.