Шотландский рыцарь - [18]

– Но от этого она не перестает быть его плотью и кровью. – Манро не спеша улегся на кровать рядом с женой.

– Так же, как Тор – твоей. – Элен повернулась, чтобы взглянуть на мужа, и они оказались буквально нос к носу.

– Но это нисколько не влияет на наши отношения, Элен. И уж тем более на отношения между мной и дочерьми.

– Кто-то наверняка скажет, что он – твой первенец, а значит, достоин лучшей участи, чем его сводные сестры, – возразила Элен, поднимая глаза к балдахину над кроватью.

Манро повернулся на бок, чтобы видеть ее лицо. На этой самой постели они зачали своих возлюбленных чад. Манро ласково провел рукой по лицу жены, откинув прядь волос со лба. Элен выглядела необычно бледной и усталой.

– Так вот в чем дело, любовь моя… Ты боишься за своих крошек?

– Он – твой сын. А они всего-навсего мои дочери, – произнесла Элен и посмотрела мужу прямо в глаза, словно пытаясь найти в них ответ на мучивший ее вопрос.

Манро помолчал, а потом сказал:

– Они не только твои дочери, но и мои. Это наши дети. Вот уж не ожидал, что ты так плохо обо мне подумаешь! – Он положил руку жене на талию и продолжил: – Да явись сюда хоть десять, хоть сто сыновей, даже целый легион – разве они займут в моем сердце место Лии и Джудит?

Элен слабо улыбнулась.

– Ничто не может повлиять на мою любовь к тебе или к нашим дочерям. – Манро с нежностью поцеловал жену в губы. – Никогда не забывай об этом.

– Все это лирика, дорогой муженек, однако правда состоит в том, что у тебя в замке сидит человек, назвавшийся твоим сыном! – Элен внезапно нахмурилась и села. – А ты уверен, что он твой сын?

– Анна задала мне такой же вопрос. – Манро перевернулся на живот и сложил руки под подбородком. – До чего же вы, женщины, подозрительные!

– А вы, мужчины, легковерные! – Элен спустилась с кровати и стала снимать с мужа сапоги.

– Можешь не сомневаться, он мой родной сын.

– С чего ты взял? – Элен ловко стянула сапоги и принялась за чулки.

– А с чего ты взяла, что Джудит – твоя дочь? Или Лия?

– С того, что я сама видела, как они появились на свет – точно так же, как и ты! А еще, между прочим, я их выносила и родила!

Манро рассмеялся, а потом произнес с серьезным выражением лица:

– Ты обратила внимание на застежку у него на плаще? Я сам подарил эту брошь Хенне.

– Как будто ее нельзя было украсть! – предположила Элен, втайне желая, чтобы эти слова были правдой.

– Нет, – твердо возразил Манро, осознавая, что тем самым невольно ранит ее в самое сердце. – Он мой, Элен. Я почувствовал это, как только он заговорил. – Манро прижал ладонь к груди слева. – Почувствовал вот здесь.

Элен вздохнула:

– Может, ему вообще ничего особенного не нужно. Вдруг он просто ехал мимо и решил…

– Элен, Элен! – Манро протянул руку и привлек жену к себе. – Давай не будем торопить события и просто дождемся утра. Тогда я смогу поехать в Ранкофф и обо всем поговорить с моим сыном.

Элен снова легла на кровать, опустив голову мужу на плечо. Манро был доволен своей жизнью в замке Данблейн. Ему по душе были здешние шум и суета. Временами спокойствие их размеренной жизни нарушали набеги разбойничьих шаек, но это только приятно горячило кровь и вносило некоторое разнообразие. А самое большое удовольствие доставляли Манро вечерние часы, когда он мог уединиться с женой в их просторной уютной спальне. Конечно, они занимались любовью – хотя в последнее время это случалось значительно реже, – но чаще всего разговаривали обо всем на свете. Он мог поделиться с женой своими мыслями, радостями и сомнениями, зная, что она поймет его и поможет советом.

Элен зажмурилась и потерлась носом о плечо мужа.

– Завтра тебе придется несладко. Он слишком зол на тебя, этот твой сынок-викинг!

Он поцеловал Элен в лоб и потянулся за теплым одеялом, чтобы укрыть их обоих.

– Теперь мне ничто не страшно, любимая. Я ведь уже признался тебе в том, что имею внебрачного сына, – и остался жив. По сравнению с этим завтрашний разговор будет просто приятным свиданием!

– Не вздумай откупиться от меня лживыми извинениями! – загремел Тор, едва увидел Манро на следующее утро. Всю ночь он распалял в себе праведный гнев, вспоминая слова и действия отца, и к утру взвинтил себя настолько, что готов был вот-вот взорваться.

Манро не спеша опустился в кресло перед очагом в большом зале замка Ранкофф и подбросил полено в огонь.

– Ты что, не можешь говорить нормально? – Он демонстративно зажал руками уши и добавил: – Черт побери, от твоих воплей у меня наверняка разболится голова!

Тор захлебнулся от ярости. Опять этот шотландец взялся за свое! Похоже, сегодня с ним будет управиться еще сложнее, чем вчера! Ночью Тор был так возбужден, что долго не мог заснуть, а когда сон сморил его, то он спал так крепко и долго, что не уследил и все дрова в очаге прогорели. Утром братья проснулись, стуча зубами от холода. Черт бы побрал эти проклятые горы! Как и следовало ожидать, слуги не явились, и на завтрак пришлось довольствоваться пустым кипятком, черствым хлебом и копченой рыбой, привезенной еще из дому.

Манро Форрест соизволил прибыть в Ранкофф только к полудню, когда терпение Тора было на исходе. Братья не пожелали торчать с ним в главном зале и отправились на прогулку, чтобы осмотреть здешние конюшни. А теперь Манро устроился в кресле с таким безмятежным видом, будто собирался говорить о погоде! Неужели он до сих пор не понял, зачем Тор явился в этот замок? Неужели не отдает себе отчета в том, как зол на него его родной сын? Вот уж воистину блаженное неведение!